Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо

Но чего точно не могли учесть ни авторы розыгрыша, ни кто-нибудь еще, — это того, что главной жертвой злой шутки стал даже не Сунгоркин, а совсем посторонний человек — главный редактор Russia Today Маргарита Симоньян. Судя по всему, получив «факс из посольства», Сунгоркин позвонил ей первой — как главному в кремлевских СМИ специалисту по американским делам. Симоньян сообщила о ЧП в своем твиттере с комментарием «Нет слов», но слова нашлись быстро. «Ясно же, что главреду Комсомолки отказали в визе США не потому, что он пытал Магнитского, а потому, что США не нравится, что они там пишут», и еще через несколько минут — «В общем, браво. Свобода как она есть. Учитесь, товарищи». К послу США Майклу Макфолу Маргарита Симоньян обратилась с персональным вопросом: «Как отказ главреду КП в визе США по закону Магнитского, к гибели которого он не причастен, стыкуется с принципом свободы слова?» Отсканированный факс из посольства также опубликовала Симоньян с припиской «Ерничаем дальше?». А когда выяснилось, что все-таки да, ерничаем, в твиттере главного редактора Russia Today появилось опровержение: «Про Штаты в данном конкретном случае беру слова обратно. Впрочем, повод еще будет». Это самое очаровательное во всей истории с факсом — двое главных редакторов поверили не фальшивому факсу, а своей собственной пропаганде. Так много говорили о «парадоксах империи законности, демократии и справедливости», что сами в них поверили.

Вообще стоит признать, что без Маргариты Симоньян розыгрыш получился бы совсем не таким ярким. Если бы героем этого сюжета был только один Сунгоркин, над ним даже смеяться особенно не хотелось бы — растерянный пожилой мужчина, повторяющий, что Магнитского он не знал, а в Америке хотел посмотреть Йеллоустоунский национальный парк. Но Симоньян довела розыгрыш с факсом до состояния шедевра — когда человек, персонально символизирующий самодовольство и непробиваемость пропагандистского сословия путинской России, вдруг демонстрирует очевидный испуг, трудно остаться к этому равнодушным. Собственно, именно испуг Симоньян обеспечил основной эффект авторам факса, и это естественно. Соавтором любого розыгрыша выступает его жертва: без ее страхов и тайных желаний никакого розыгрыша просто не получится. Если бы советские композиторы не воровали у западных композиторов музыку, испугала бы их телеграмма от Фрэнсиса Лея?

В своих интервью Маргарита Симоньян любит сравнивать вверенный ей телеканал с вооруженными силами, которые в мирное время тоже могут показаться обывателю бесполезными, зато, когда начнется война, без них не обойтись. Развивая эту метафору, можно сказать, что и сама Маргарита Симоньян в мирное время может показаться бесполезной, зато без нее не обойтись в дни жестоких розыгрышей: без ее перепуганных твиттов мы могли бы только догадываться, до какой степени современная российская номенклатура боится лишиться возможности въезжать в США.

Какие бывают преемники

Смерть журналиста

Разыскиваемая по «Болотному делу» и в связи с этим скрывающаяся, кажется, в Эстонии активистка движения «Солидарность» Анастасия Рыбаченко в этом году успела перессориться практически со всеми журналистами, работавшими на митингах и массовых акциях. Дело в том, что и на Болотной площади в мае, и на предыдущих митингах у нее было с собой журналистское удостоверение, пресс-карта, хотя журналисткой она, разумеется, никогда не была. Толкалась с полицейскими, кричала что-то в мегафон, а как схватят — отпустите меня, я журналист. Стоит признать, что это было не очень красиво. Если ты активист — зачем выдавать себя за журналиста?

Но стоит также признать, что если бы Анастасия Рыбаченко, аккредитовавшись от какого-нибудь дружественного издания, оказалась вдруг в зале пресс-конференции Владимира Путина, то она бы легко затерялась среди сотен других прокремлевских и антикремлевских активистов, которые пришли к Путину, выдавая себя за журналистов. И если бы кто-нибудь вдруг сказал ей: «эй, Рыбаченко, уходи отсюда, ты активистка, а не журналистка!» — она с полным правом могла бы ответить: «простите, мол, а все остальные в этом зале — с ними что, все в порядке?»