Реальная угроза

– Ты знаешь, Алекс, у нас на корабле не принято рыться в чужом белье. Но все же о вас с Элис и Линой потихоньку шепчутся. Больно странная вы троица.

– Ну и что? – спросил я, краснея.

Она посмотрела на меня долгим взглядом.

– Не понимаю почему, но меня очень беспокоит твоя судьба. И вообще – все связанное с тобой. Я испытываю к тебе определенные чувства, более глубокие, чем просто дружеское расположение. Но это не влечение женщины к мужчине и не проявление материнского инстинкта. Это… это вроде привязанности сестры к младшему брату. У меня никогда не было братьев. И сестер тоже. А я всегда хотела иметь кого-то родного и близкого. Особенно брата. А ты с самого первого дня приглянулся мне. Ты именно такой, каким бы я хотела видеть своего брата.

Что я мог сказать ей? Что она идеально соответствует моим представлениям о старшей сестре? Да, это было бы правдой – но слишком банальной правдой.

– Спасибо, Яна, – ответил я. – Мне очень приятно это слышать.

– Однако, – подхватила она, решив, что угадала дальнейший ход моих мыслей, – ты категорически против того, чтобы я лезла в твои личные дела. И ты, конечно, прав. Но я ничего не могу с собой поделать, меня так и подмывает вмешаться, чем-то помочь тебе, я постоянно ловлю себя на том, что мысленно примеряю к тебе своих подруг и знакомых и пытаюсь решить, какая из них могла бы сделать тебя счастливым.

– Я и так счастлив, – сказал я. – Счастье ведь бывает разное. У меня оно вот такое. Странное.

Топалова вздохнула:

– Что ж, у каждого своя жизнь.

Сразу после этого разговора я отправился к себе и еще полчаса промаялся в каюте, пока от Элис не пришла Лина. Целуя и лаская ее, я думал, действительно ли я счастлив. Пожалуй, что да. Но на свой, особенный манер…

7

На восемьдесят седьмой день полета, когда до цели оставалось менее пятидесяти световых лет, на нашем пути возникла обширная вакуумная аномалия. Это была далеко не первая аномальная область, которая встречалась нам в течение всего рейса, но по своей силе она отличалась от ранее пройденных, как ураган от умеренного бриза. Она принадлежала к числу наиболее опасных и труднопроходимых реликтовых аномалий, которые, по современным представлениям, образовались еще на самом раннем этапе эволюции Галактики. Характерной особенностью реликтовых аномалий была их почти идеальная сферическая форма и непрерывное нарастание напряженности вакуума от периферии к центру. Если обычные аномалии состояли из неупорядоченного скопления множества мелких завихрений, то реликтовая представляла собой одно огромное завихрение.

Корабль вошел в аномальную область в конце дежурства Третьей группы, потом мы приняли от них вахту и все восемь часов продирались сквозь неиствовавший инсайд. И если в начале нашей смены степень возбуждения энергетических уровней вакуума составляла пять с половиной баллов, то к ее концу «штормовой» показатель уже достиг отметки 9,2 по двадцатибалльной шкале. За это время мы прошли всего лишь три с половиной световых года – вдвое меньше обычной нормы, а скорость корабля упала до 3700 узлов против крейсерских 8200. Если бы фрегат был оснащен не двумя, а тремя парами вакуумных излучателей, он мог бы идти гораздо быстрее, да и держался бы устойчивее.

К сожалению, излучатели – наиболее дорогостоящая часть межзвездных судов, а в условиях спокойного вакуума лишняя третья пара не добавляет кораблям класса «Марианны» ни быстроходности, ни устойчивости. Строить же корабли с оглядкой на такие вот редко встречающиеся реликтовые аномалии экономически невыгодно – куда дешевле просто обходить их. Безусловно, мы бы так и поступили – если бы цель нашего путешествия не лежала в этой самой аномальной области…

Когда на мостик явились наши сменщики, из капитанской рубки вышли Томассон, Павлов и главный инженер Роско – в последние полчаса они проводили там совещание.

Вместо распоряжения о смене вахты шкипер отдал приказ начать подъем – и не в апертуру, а в обычное пространство. Соблюдая крайние меры предосторожности, мы потратили на это более четверти часа. Наконец корабль вынырнул на поверхность вакуума, где, как всегда, был полный «штиль» и ничто, кроме показаний наших приборов, не свидетельствовало о том, что в глубинах Моря Дирака вовсю бушует самая фундаментальная мировая стихия.

Пока мы совершали всплытие, командор Томассон объявил по интеркому полный сбор летно-навигационной службы, и теперь в рубке находились все без исключения летчики «Марианны».