Реальная угроза

– Не нужно оправданий, Яна, – сказал я. – Ты бы все равно меня не нашла. Сама или с чьей-либо помощью. Если отцовские сторонники не смогли – а некоторые из них до сих пор занимают высокие должности в армии и флоте, имеют доступ к секретным материалам… – Тут голос мой сорвался на всхлип.

Яна быстро подняла голову и встревожено посмотрела на меня.

– Что с тобой? Ты так побледнел.

Я выпустил ее из объятий и сел в ближайшее кресло.

– Отец мне дал кое-какие документы. Я бы очень хотел, чтобы они оказались фальшивкой, но… боюсь, они подлинные. В них говорится о моей матери. По официальной версии она умерла от передозировки наркотиков в состоянии аффекта…

– Я знаю об этом, – произнесла Яна, присаживаясь на подлокотник кресла. – Но ты сказал: «по официальной версии». А разве не так?

– Наркотики были… но специфические. Во время допроса сотрудники армейской безопасности вкололи ей «сыворотку правды» – рассчитывали вытянуть из нее имена тайных приверженцев отца в правительстве и генштабе. Они даже не потрудились провести тест на аллергические реакции. А мама была беременна… и умерла…

– Боже!.. – прошептала потрясенная Яна.

– Тогда я был ребенком и многое забыл, – продолжал я. – Но теперь я вспомнил, как незадолго до путча мама спросила, хочу ли я маленькую сестричку. Я ответил, что да, и она, поцеловав меня, сказала, что в следующем году сестричка будет… А вскоре после этого все началось. В последний раз я видел отца, когда он перевез меня и маму в другое место. Видно, считал его надежным убежищем, но просчитался.

Через несколько дней явились люди в военной форме и забрали нас. Потом была неуютная комната с кучей некрасивых игрушек и были строгие женщины, которые всеми силами старались вести себя как заботливые тетушки. Я много плакал, хотел видеть маму, но мне говорили, что она заболела и сейчас к ней нельзя. А потом… потом мне сказали, что отец и мама умерли. Дальше все как в тумане – больница, люди в белых халатах, уколы… Единственно я хорошо запомнил молодую докторшу с красивым добрым лицом. Она действительно была добрая, она подолгу со мной говорила, и после бесед с ней мне становилось легче. Наверное, она была психологом. Именно она постепенно приучила меня к мысли, что мама покончила с собой из-за гибели отца. Я думаю, она сама искренне верила в это. И я поверил… И все эти годы незаслуженно осуждал маму за то, что она бросила меня!

Яна погладила меня по голове.

– Я даже не знаю, что сказать, Алекс, – растерянно проговорила она. – Все это так… ужасно. Если только это правда…

– Это правда. – Я встал и медленно прошелся по комнате. – Самое страшное, что это правда. Я прекрасно понимаю, с какой целью отец дал мне эти документы. И отдаю себе отчет в том, что он, похоже, добился своего. Но правда остается правдой, даже если ею манипулируют в своих интересах. Теперь я не знаю, на каком свете нахожусь. С одной стороны – отец, который семнадцать лет назад едва не ввергнул Октавию в гражданскую войну, потом бежал, захватил власть над этой захолустной планетой, но явно не намерен останавливаться на достигнутом, а копит силы для реванша. С другой же стороны – моя родина, хладнокровно убившая мою мать… Нет, Яна, не возражай. Ублюдки, совершившие это преступление, состояли на службе у государства. А наше либеральное и справедливое государство не привлекло их к ответственности, не было ни суда, ни наказания, было проведено лишь служебное расследование, которое попросту замяли. Следовательно, государство взяло на себя всю ответственность за это преступление.

– Государство – но не страна, – заметила Яна. – Не планета со всем ее населением.

– Вот именно! Этого и хотел мой отец – чтобы я провел разделительную черту между страной и государством и возненавидел последнее. Чтобы встал на его точку зрения – Октавии нужна другая власть. Но он кое-что не учел. Для него демократия – пустой звук, а я принимаю ее всерьез. В демократической стране народ сам выбирает себе правительство и несет ответственность за все его действия. И если избранное народом правительство безнаказанно убивает своих граждан, значит, в этом повинен весь народ. Поэтому я и говорю: мою мать убила моя страна! Теперь я ненавижу Октавию, у меня больше нет родины…

Яна промолчала.

Примерно через час дворецкий, мистер Эпплгейт, пригласил нас к ужину и сообщил новость, которая нам с Яной доставила большое облегчение – из-за загруженности делами отец решил остаться ночевать в правительственной резиденции. По словам Эпплгейта, это случалось довольно часто.

За ужином нам прислуживал сам дворецкий вместе со старшей женой, которая работала в доме поварихой. Блюда были немного непривычными (как, впрочем, и все инопланетное), но вполне съедобными и даже вкусными. Мы с Яной порядком проголодались и ели с отменным аппетитом – правда, нас обоих заметно раздражало кудахтанье миссис Эпплгейт, которая то и дело обращалась к нам «мистер Шнайдер» и «мисс Шнайдер».

В конце концов я не выдержал и сделал замечание, что моя фамилия Вильчинский, а Яны – Топалова. На что миссис Эпплгейт упрямо ответила: