Реальная угроза

- В субботу застрелили полицейского. Убили по контракту, стреляли с близкого расстояния из "Ингрэмов", однако мальчишка, живущий поблизости, сумел ухлопать одного из убийц. Он попал ему в затылок из своей верной малокалиберки. Вчера нашли мини-фургон и в нем тело убитого. Мертвого опознали как наркомана он был известен в полиции. Местные полицейские произвели обыск в доме убитого полицейского - сержанта Брейдена - и обнаружили фотокамеру, принадлежащую хозяину яхты в деле пиратов. Мертвый полицейский был детективом в отделе, занимающемся расследованием грабежей. Мне представляется, что он работал на наркомафию и, наверно, обыскал дом бизнесмена незадолго до убийства его и всей семьи, стараясь обнаружить инкриминирующие картель документы, которые мы потом обнаружили.

Мюррей задумчиво кивнул. Теперь они знали о происшедшем немного больше. Значит, главари картеля хотели убедиться, что бизнесмен не оставил спрятанных документов, прежде чем распорядиться убить его, но убитый сержант произвел обыск недостаточно хорошо, и за это с ним расплатились. Это было также связано с убийством директора Джейкобса, еще одна деталь в операции "Тарпон". Значит, эти мерзавцы взялись за дело всерьез, верно?

- Есть что-нибудь еще?

- Местные полицейские вне себя от ярости. Впервые убили одного из них таким образом. Убийство было совершено демонстративно, на виду у всех, и жена сержанта погибла от случайной пули. Полицейские хотят расквитаться. Вчера убили торговца наркотиками. Внешне это выглядит как законное убийство - тот пытался защищаться, - но я не думаю, что это простое совпадение. У меня все.

- Спасибо, Марк, - Мюррей положил трубку. - Эти сволочи действительно объявили нам войну, - пробормотал он.

- Что вы сказали, сэр?

- Ничего. Вы проверили прошлые наезды Кортеса в Вашингтон - отели, аренда автомобилей?

- Этим занимаются сейчас двадцать человек. Через пару часов должны получить первые сведения.

- Держите меня в курсе дела.

Стюарт был первым в списке посетителей федерального прокурора этим утром и выглядел слишком уж уверенным в себе, заметила секретарша. Следов похмелья она не увидела.

- Доброе утро, Эд, - поздоровался Давидофф, не вставая из-за стола, заваленного кучей бумаг. - Чем могу помочь?

- Отмена смертного приговора, - произнес Стюарт, опускаясь в кресло. - Я согласен на то, что мои клиенты признают себя виновными и их приговорят к двадцати годам тюремного заключения. Ничего лучше предложить тебе не могу.

- Увидимся в суде, Эд, - ответил Давидофф, снова склоняясь над бумагами.

- Неужели тебе неинтересно, что нового я получил?

- Если что-то важное, не сомневаюсь, ты сообщишь мне об этом, когда придет время.

- Вполне возможно, что мои подзащитные будут даже оправданы. Тебе хочется этого?

- Поверю этому, когда увижу доказательства, - произнес Давидофф, но теперь он уже смотрел на адвоката. Стюарт - отличный защитник, умный и настойчивый, подумал федеральный прокурор, и честный. Он никогда не лжет, по крайней мере наедине.

По старой привычке Стюарт ходил с портфелем из грубой кожи, а не с кейсом, как остальные адвокаты. Из портфеля он извлек маленький магнитофон. Давидофф молча смотрел на него. Оба были практикующими адвокатами, выступающими в суде, и умели скрывать свои чувства и говорить, невзирая на эмоции, которые испытывали. Но поскольку оба обладали талантом игроков в покер и угадать их чувства по выражению лица было невозможно, они замечали едва видимые детали, незаметные для других. Стюарт понял, что его соперник обеспокоен, как только нажал на кнопку воспроизведения записи. Лента двигалась с одной катушки на другую всего несколько минут. Качество записи было ужасным, но различить слова все-таки удавалось, и после обработки в аудиолаборатории качество станет достаточно хорошим.

Реакция Давидоффа была очевидной.

- Это не имеет отношения к предъявленному обвинению. Вся информация, полученная в результате признания одного из подсудимых, исключена из обвинительного акта. Мы ведь договорились об этом.

Теперь, когда Стюарт понял, что одерживает победу, он заговорил спокойнее. Сейчас он мог проявить великодушие.

- Это вы договорились. Я ничего не говорил. Государство самым жестоким образом нарушило конституционные права моих клиентов. Притворная казнь одного из них представляла собой моральную пытку, никак не меньше. И, уж конечно, является грубейшим нарушением закона. Вам придется привлечь этих двух старшин, чтобы заслушать их свидетельские показания, и во время перекрестного допроса я их уничтожу. Вполне вероятно, что после этого их показаниям просто не поверят.

Трудно предсказать, какой будет реакция присяжных, не так ли?

- Они могут вскочить и захлопать в ладоши, поняв, что теперь доказательства вины преступников неопровержимы, - произнес Давидофф осторожно.