Реальная жизнь

Его голос будто вихлял, ударения падали куда попало, словно английский ему неродной, и я поняла, что он пьян. По-моему, я никогда не видела его пьяным, по-настоящему пьяным, и я улыбнулась, обрадовавшись этой его слабости и тому, что звонит он в минуту слабости именно мне.

– У друга Лори, – ответила я. – Где-то на востоке. Ничего особо интересного.

Я направилась к выходу из кухни.

– Ты уходишь? – спросил парень.

– Это кто? – спросил Макс.

– Друг Лори.

Протолкнувшись мимо людей в холле, я забралась на верхнюю ступеньку лестницы.

– Ты пьяна?

– Что? Нет. Ну так, слегка. А ты?

– Ты так ничего и не сказала о браслете. Он тебе понравился?

– Ой, прости. Да, понравился. Хорошенький. Спасибо.

– А на мои сообщения ты почему не отвечала?

– На твои сообщения? Да ты же и не писал ничего!

Макс засмеялся.

– Считаешь, я уделяю тебе недостаточно внимания? – спросил он.

– Что?

– Я возвращаюсь на следующей неделе.

Я вспомнила фразу, которую заранее отрепетировала.

– Не думаю, что нам стоит встречаться, – сказала я.

– Да неужели? – Голос у него был веселый. – Могу я поинтересоваться почему?

– Я просто не… – прошептала я.

– Ну, это же какой-то детский сад! Может, мы хотя бы поговорим?

Я ничего не ответила.

Макс продолжал убеждать: «Разве тебе это не приносит удовольствия? Я думал, приносит. Конечно, в последний раз было – как бы это сказать, – не то чтобы одно сплошное удовольствие, но все-таки…» – и, пока он говорил, я видела, как внизу тот парень вышел из кухни и стал спрашивать что-то у людей в холле. Они пожимали плечами. Он искал меня. Я вскарабкалась на перила.

– …На следующей неделе, – говорил Макс. – Анна? Ты меня слушаешь? На следующей неделе я возвращаюсь. Давай встретимся.

И я сказала «ладно», а сама подумала: ведь он прав, разве я не достойна того, чтобы хотя бы обсудить все это по-человечески?

– Ты согласна?

– Да, – ответила я. – Согласна.

Я ощутила огромное облегчение, выговорив эти слова, словно последние пару недель все пыталась втиснуться в какой-то сундук и захлопнуть крышку, а сейчас вдруг осознала, что задохнусь внутри, и выпустила себя на волю.

– Макс? – позвала я. – Макс, я…

Он уже повесил трубку.

* * *

На следующее утро ко мне пришла Лори и забралась в мою постель.

– Что делать, надо привыкать, – сказала она.

Мы переезжали к Мил, а у нее была свободна только одна комната, так что жить нам предстояло вместе. Зато так дешевле – во всем есть свои преимущества. Мои вещи стояли в двух чемоданах у двери, а Лори запихала свои в чемодан и два рюкзака. Она натянула одеяло до подбородка. Глаза у нее были красные, от нее разило вином.

– Как ночь провела? – поинтересовалась она.

– Хорошо.

– Слышала, ты Гаса отшила.

– А ты откуда знаешь? Да и потом, не так все было! Отшила? Ерунда какая-то!

– Ну, мне так передали, – сказала она. – Парень-то он ничего. Могу дать тебе его номер. Выпьете, расслабитесь, тебе полезно. Клин клином вышибают.

– Может быть, – ответила я. Я знала, что она искренне хочет помочь, но мне ненавистен был тот врачебно-бесстрастный тон, которым люди говорят про «клин клином», словно это проблема чисто анатомическая. Переспишь с другим человеком – быстрая, рутинная процедура, без побочных эффектов, – и пойдешь на поправку.

Мне не хотелось слушать ее увещевания, и я попыталась перевести разговор на другую тему.

– Ладно, черт с ним, а кто такой Джек? – поинтересовалась я.

– Однажды наступает момент, – отозвалась она, – когда хочется, чтобы секс не сводился к соревнованию, кому больше пофиг. Если тебе удается убедить партнера в своем безразличии, считай, ты выиграла. Так вот, мне кажется, у меня этот момент настал. Хватит с меня. Скучно. Надоело. Устала. Доживешь до моих лет – увидишь.

– Не настолько уж ты меня старше!

– Увидишь-увидишь, – повторила она.

– А как ты установила, что Джеку – его же Джек зовут, да? – пофиг?

– Очень просто: он помолвлен с другой. Ее зовут Джесс.

– Ох. А где же она была прошлой ночью?

– Тебя именно это больше всего интересует?

– Ну да. Просто хочется понять, как это работает – ну, с точки зрения логистики.

Лори бросила на меня презрительный взгляд. Ресницы и брови у нее были тусклые, почти белые, вокруг зрачков – розоватый ободок. Она вдруг показалась мне беззащитной, как новорожденный мышонок.

– Она в Южной Африке, кажется. С семьей. Она оттуда родом.

– Ясненько.

– Боже, какой же стыд, – сказала она. – Какой стыд! Я сама себе противна.

– Ему, наверное, еще противнее.

– Ну спасибо! Мило с твоей стороны.

– Я имею в виду, что он противен сам себе. А не что ты ему противна.

– Угу.

Мы полежали некоторое время молча.

– Надо все-таки отсюда убираться, – наконец сказала Лори. – Пока нас не вышвырнули.

– Для начала можешь мне кое в чем помочь?

Я показала ей, куда уронила браслет. Через тридцать минут с помощью тоненькой вешалки для одежды и жвачки мы его извлекли. Я надела его на запястье.

– Какой хорошенький, – сказала она. – Не помню, чтоб я его на тебе видела.

– Не знаю. Может, и не видела.

* * *