Реальная жизнь

Прослушивание было во вторник, и с тех пор на репетициях я ни разу не была. Стоило подумать о пении, и я тут же вспоминала, как эти мужики надо мной потешались, вспоминала ту чистую, неукротимую панику – и просто не могла себя заставить петь. Отговаривалась болезнью. Думала, ко мне будут приставать с расспросами, но на репетициях все равно пока в основном занимались первым действием, в котором Мюзетты нет, поэтому режиссер сказал: «Ладно, пускай, но к следующей неделе чтоб поправилась!» И все. Я подолгу гуляла без всякой цели, иногда шла на юг – мимо тихих георгианских особнячков к модным барам на Аппер-стрит; иногда на север, где в витринах турецких ресторанов выставлены подносы с маслянистым пловом и рагу из белой фасоли, а на серых тротуарах перед продуктовыми магазинами пестреют ящики ярких фруктов. Я пыталась сфокусироваться на ощущении асфальта под ногами, воздуха в легких. Загнать себя к концу дня и не думать.

– Ну, вроде того, – отозвалась я. – Мне кажется, я правильно сделала, что взяла перерыв. Я в последнее время чересчур много на себя взвалила – думаю, в этом все дело.

– На завтрашний вечер какие планы? Дома посидишь?

– М-м, нет, честно говоря, завтра меня там уже не будет, – пробормотала я.

Коллега Макса согласился сдать мне квартиру, но я несколько вечеров подряд никак не могла застать Лори дома и поговорить с ней.

– У меня, м-м, новости, – сказала я. – Я, в общем… жилье себе нашла.

Она уставилась на меня, а потом сказала:

– Понятно. Давно?

– Недавно. Пару дней как. Хотела тебе сказать…

– Ну, считай, что сказала.

– Квартира уже свободная, поэтому я, наверное, завтра перевезу туда вещи. Ну, раз уж выходные и все такое.

– Ну да. Само собой. И где это?

– Фаррингдон.

– Полагаю, без него тут не обошлось?

– Ну да, вроде того.

– Само собой, – снова сказала она.

– Ты сердишься? Я думала, ты обрадуешься. В твоем распоряжении будет теперь целая комната!

Этот аргумент казался мне разумным. Макс приводил его несколько раз, когда я жаловалась, что боюсь ей говорить.

– Ну да, – отозвалась она. – Да, ты права. Я рада. Пойдем-ка обратно к девчонкам.

И она двинулась прочь.

Я внезапно разозлилась. Какое право она имеет вести себя так, будто я совершаю дурной поступок? И я решила: пойду-ка я домой, дам ей понять, что она ведет себя как ребенок. Я подошла попрощаться.

– Но ведь говорить, что все дело в сексе, неправильно, – разливалась Лори. – Конечно, посредством секса мужчины демонстрируют нам свое презрение, но не в этом суть. Это симптом, а не первопричина. Если мы добьемся, чтобы мужики перестали лапать нас на работе, разница в наших зарплатах никуда как по волшебству не денется.

– Я пойду, – сказала я.

Она обернулась, и на мгновение мне показалось, что она сейчас скажет: тогда и я с тобой. Мне этого очень хотелось. Но она бросила только: «Окей, пока» – и отвернулась.

* * *

Я вытащила свои чемоданы из шкафа в холле и пошла наверх, намереваясь наконец заняться сборами. У меня было такое чувство, будто я только и делаю, что распихиваю свое добро по коробкам и снова вынимаю. Чем чаще я собирала и разбирала вещи, а потом пыталась разложить их на новом месте, тем более никчемными они мне казались. Я начала складывать одежду, но она вся была потрепанная, в катышках. Я сходила на кухню за мусорным мешком и принялась избавляться от тряпья – оно было для меня прежней, а я хотела стать другой. Впрочем, вскоре мне пришлось остановиться, иначе я рисковала остаться почти без одежды, с несколькими недавно купленными нарядами. Вот они были по-настоящему красивыми. Как и серьги, которые подарил Макс.

Махнув на сборы рукой, я легла спать, но тут явилась Лори и зажгла свет. Лежа лицом к стене, я свернулась клубочком и сделала вид, что сплю, но она громко протопала мимо, швырнула сумку на стул, хлопнула дверцей шкафа. Я села.

– Как без меня догуляли? – спросила я.

– Хорошо.

– Мил еще там?

– Да, с актерами.

– Кстати, забыла тебе рассказать, – сказала я, пытаясь вновь завоевать ее благосклонность. – Знаешь, что она мне заявила вчера? Мол, она предпочитает не заводить никаких отношений, но, если совсем припрет, будет встречаться только с черными, потому что они хотя бы понимают, что такое борьба.

Лори смерила меня долгим осуждающим взглядом.

– Знаешь что? – проговорила она. – Ты можешь говорить что угодно насчет Мил, но она за сущие гроши пустила тебя сюда жить, хотя едва с тобой знакома. Она с тобой так мила, а ты только и делаешь, что грязью ее поливаешь.

– Почему ты на меня злишься?

– Я не злюсь.

Лори отвернулась и принялась копаться в сумке.

– Слушай, ну мы же не муж и жена, в самом-то деле! – сказала я. – Не хочу я жить с тобой в одной комнате – какие тут могут быть обиды? Мы ничего друг другу не должны, и нам не по двенадцать лет.

– Живи где хочешь, Анна, – отозвалась она. – Мне плевать. Но тебе, вероятно, не приходило в голову, что я рассчитываю на определенный размер квартплаты? И что ты ставишь меня в трудное положение, предупреждая о намерении свалить всего за день до отъезда? Об этом ты ни разу не подумала?

Об этом я действительно не подумала.