Реальность где-то рядом

Адам и раньше частенько так делал, когда ему случалось быть пойманным за чем-то запретным. Обычно Бог качал головой и переводил разговор на другую тему, а то и просто куда-нибудь уходил. Адам же чувствовал только удовольствие от своей хитрости. Но на этот раз, обвинив ни в чем не повинную змею, он вдруг ощутил некоторый дискомфорт. Адам опустил глаза и принялся разглядывать пальцы своих ног, испытывая очень сильное желание куда-нибудь убежать, чтобы скрыться от всепонимающего взгляда Бога.

— Ты покраснел, — сказал Бог со странной интонацией в голосе.

Адам удивился, но головы не поднял.

— Чего? — буркнул он себе под нос.

— Что ты почувствовал, когда соврал?

Адам пожал плечами, несмело поднял взгляд и вздохнул облегченно. Тяжесть спала с его души — добрые, понимающие и одобряющие глаза Бога всегда работали как безотказное средство от душевных затруднений.

— Мне стало неприятно, — сказал Адам и улыбнулся.

— Это хорошо, — сказал Бог довольно, — так и должно быть. Все именно так, как должно быть.

Он повернулся и, дожевывая яблоко, пошел в сторону реки, а Адам с удивлением смотрел ему вслед.

— Слушай, — сказала вдруг из-за спины Ева, — нам надо одеться. Мне холодно.

* * *

Адам сидел на берегу озера и кидал в воду камушки. Услышав за спиной шаги, он даже не обернулся.

— А… — сказал он, — пришла-таки.

Но это была не Ева. Бог подобрал свои длинные одежды и присел рядом на песок. Адам коротко глянул на безукоризненный профиль, потом отвернулся, продолжая смотреть в воду.

— Отец, — сказал он, — раз ты знаешь все, значит, ты знаешь и будущее?

Бог молчал и молчал, достаточно долго, чтобы Адам, устав ждать и повернув голову, увидел, как тот, глядя вдаль, задумчиво качает головой.

— Так знаешь?

— Да, — сказал Бог, поворачивая голову, и Адаму, впервые за всю его жизнь, вдруг стало не по себе от Божественного взгляда.

— Тогда…

— Я знаю, что ты решил, и знаю, что намерение твое твердо, — сказал Бог и отвернулся.

— Да! — Адам вскочил. — Да! Как я могу жить и знать, что все — зря? Что мои душевные страдания, что тяжесть выборов… выбора, который я делаю, что все мои сомнения и метания — все это не имеет никакого смысла? Поскольку все происходит так, как задумано, и не может происходить иначе. Я спрашивал тебя про смысл жизни, ты не ответил тогда. Но теперь я понимаю, что спрашивал глупость. Какой может быть смысл в жизни, если все предрешено? Зачем ты мне дал свободную волю, отец? Ключ от всех дверей, ты сказал. Но зачем мне ключ от всех дверей, если в мире, в котором я живу, нет ни одной двери? А еще, Бог! Ты — не всемогущ, ты — бессилен. Что бы ты ни изменил в окружающем мире своим всемогуществом, ты заранее знаешь все, что будет наперед, и это лишает твои действия всякого смысла, разве не так?!

— Поздравляю, — сказал Бог серьезно, — ты повзрослел.

— И это все, что ты можешь мне сказать?

— Не забывайся, — холодно сказал Бог и вздохнул: — Нет, не все. Для начала: ты заблуждаешься. Ты ошибочно считаешь всемогущим и всеведущим Богом того, кто сейчас сидит рядом с тобой на берегу озера.

— А… — только и сказал Адам.

— Бэ, — хмыкнул Бог, — я — всего лишь часть Его. Явись перед тобой Он сам, ты бы не смог Его понять, ты бы даже не смог Его обозреть, поскольку Он — вездесущ. Представь себе, — Бог покрутил рукой, — скажем, Святой Дух. Который всегда и всюду. Он везде — во мне, в тебе, в каждой травинке этого и всех остальных миров, в каждой, самой мельчайшей клеточке пространства. Он заполняет всю Вселенную, и Он и есть — Вселенная. Это ты живешь из вчера в завтра, для Него же нет времени, и прошлое ничем не отличается от будущего, все времена всех сущих миров просто есть перед ликом Его. Да, ты в некотором смысле прав, Ему нет смысла вмешиваться в происходящее. И Он не вмешивается, поскольку Он и есть все происходящее. Что же до меня, то я — это Он, но Он — это не только я. Я всемогущ Его всемогуществом и всеведущ Его всеведением. Мне постижим промысел Его, но мне доступны и твои беды и чаяния. Я огорчаюсь твоим горестям и радуюсь твоим радостям. Понимаешь теперь?

— Не совсем. — Адам покрутил головой, словно пытаясь вытрясти из головы зудящие мысли. — То есть ты не главный здесь? Это Он тебя сделал, как ты сделал меня?

— Нет. Мы, я и Он — части одного целого. Можешь считать Его — системой, а меня — администратором этой системы. Ах да… тебе же так еще непонятней. Скажу по-другому, хоть это и дальше от истины: Он — тело, я — дух. Вместе мы — Бог. Так понятно?

— Более-менее. Да, ну и ладно, мне-то что с того? Ты же все равно знаешь все, что будет со мной когда-либо?

Бог кивнул.

— Нет! Не говори. Я не хочу это знать.

Адам вздохнул и сел обратно на песок.

— Лучше скажи, можешь ты сделать так… — начал он, потом спохватился: — А, что я спрашиваю, ты же у нас всемогущий. И небось уже догадался, чего именно я у тебя попрошу?