Реальность, которой нет…

— Ну что? — хриплым и каким-то не своим голосом спрашивал Владимир, — Жива?

— Не знаю, — отвечала холодно Ковалевская, по привычке накручивая на палец светлую прядь.

— А кто знает? — брат окинул Инну мрачным взглядом и тяжело вздохнул.

— Никто, — отозвалась бессонка.

— А ведь ты могла бы сразу быть на моей стороне и не строить мне козней, — заметил Владимир, — И тогда, возможно, всё было бы иначе. Ты посмотри, что теперь! Посмотри, какая разруха везде!

Ковалевская молчала.

— Ты знаешь, где твои родители? — продолжал тем временем Владимир.

— Нет. — напряжённо отвечала Инна.

— И как всё это глупо! — сокрушался тем временем её брат, — Ведь они могли бы жить!.. О, они могли бы жить, если бы не всё это в сочетании с абсолютно глупой случайностью!..

Бессонка резко подняла голову и посмотрела брату в глаза. Они были затуманены — то ли слезами, то ли разными душащими мыслями.

— Н-нет… — тихо произнесла она, и непослушная белая прядь вновь упала на испуганное и растерянное лицо. Инна сжала кулаки, словно виня себя во всех ужасных грехах. Ногти больно впились в кожу, оставляя красные следы.

— О, как бы мне хотелось, чтоб «нет»… Но ничего не изменить. Время идёт… Оно уходит также быстро, как песок сочится сквозь мои пальцы… — его голос, вроде бы и спокойный, надрывался, выдавая нервное напряжение. Владимир разговаривал скорее сам с собой, нежели с Инной, и на секунду ей даже показалось, будто её брат от горя сошёл с ума.

Внезапно дверь в зал отворилась. Ковалевская обернулась и увидела… Петра Непомнящего. Он решительным шагом прошёл в холл и встал недалеко от Инны. Теперь, казалось, Мрачный король был похож на себя больше, чем когда-либо — его ярко-зелёные глаза блестели, как два изумруда, на губах играла радостная, чуть ли не восторженная улыбка, щёки горели от волнения. В руках он держал тёмно-фиолетовую книгу.

— Найтомния — моё королевство! Я сейчас же восстановлю барьер — крикнул Петя, — И он избавит территорию от чужеземцев!..

Владимир сидел на троне, прикрыв глаза рукой и не двигался.

— Вы слышите? — продолжал тем временем Мрачный король, — И никто меня не остановит!

— Никто не остановит, говоришь? — послышался вдруг чей-то приятный насмешливый голос, — Что же, сейчас посмотрим… — на пороге показался Воронцов. В руках он держал винтовку, — Последние слова, Ваше Величество Мрачность, — он прицелился.

— Не делай этого! — вскрикнула Ковалевская и бросилась к шпиону, надеясь ему помешать.

— Инна, стой! — внезапно очнулся Владимир.

Король тем временем раскрыл книгу и прочёл громким шёпотом:

— Яинмотйан синре врерабс инрев!

А затем прозвучал выстрел…

— Нет! — Ковалевская схватилась за голову и подбежала к Королю. Тот лежал и не двигался — как после дуэли. И всё это вновь было так ужасно… В горле опять скопился ком. Но слёзы словно застыли и не могли больше скатиться по смертельно-бледным щекам бессонки. А сердце билось медленно — будто слишком устало переживать и увеличивать темп.

— Но всё это пустые суеверия, правда? — проговорил тем временем Воронцов, обращаясь к Владимиру, — Ничего же не будет восстановлено.

— Это не суеверия, — брат Инны тяжко вздохнул, — Барьер наверняка уже появился. И перестань убивать людей. Ты совсем не ценишь их жизни, — отрывисто заметил Владимир после.

— Хах, ну, кто бы говорил, — холодно усмехнулся шпион.

Тяжёлая дверь в зал тихо заскрипела и из-за неё с виноватым выражением лица показался Алик.

— Петя Непомнящий просил меня проводить его до библиоте… — Ветров недоговорил, потому что увидел на полу труп человека, о котором только что начал рассказывать.

— Он уже дошёл до неё сам и отыскал то, что ему было нужно, — заметил Владимир, встав с трона и нетвёрдой походкой начав ходить по залу.

— Так, — с недовольством сказал Воронцов, — сначала мы воюем с восставшими, почти одерживаем победу, а потом — собственноручно отказываемся от неё? Вы в своём уме?

— Не знаю, — отозвался Владимир, — Я никак не способствовал поражению. Это вот — Его Высочество Алик Волков, который из-за каких-то странных порывов души решил помочь Мрачному королю. Пробраться в замок или что там?

Алик молча кивнул.

— А в принципе, какая уже разница? — Владимир мрачно улыбнулся, — Победа, поражение, ничья… Я слишком устал. Глупая борьба за первенство окончательно сделала меня изгоем. Впрочем, я даже благодарен ей за это, — он вновь вздохнул, словно ему не хватало воздуха, и вышел из зала.

Казалось, всё было кончено. Для кого-то хорошо, для кого-то — не очень. Но для всех — как-то странно и неожиданно. Борьба между двумя единственными государствами на планете (не считая Монтлянди — маленькой страны, находящейся далеко в океане, с которой не было почти никакого транспортного сообщения и которая принципиально не участвовала ни в каких распрях, имея при этом сильное оружие, которым можно было бы прекрасно обороняться) — Найтомнией и Розальенной прекратилась. Навсегда ли? Спорный вопрос.

В груди у Инны царила пустота, хозяйничал холод. Боль была слишком велика, чтобы действительно её чувствовать.