Реальный социализм

Выполнив все эти обязанности переходного периода от капитализма (госкапитализма), партия пролетариата (в любом ее виде) должна исполнить свою последнюю обязанность — которая, собственно будет осуществлена скорее всего не как сознательный, волевой акт, а сама собой, естественно, т. е. под влиянием обстоятельств, как следствие, необходимое следствие развития встать на один уровень с другими общественными организациями. «Вторая ошибка: Центральный комитет слишком рано сложил свои полномочия, чтобы уступить место Коммуне». Эта фраза, возможно самая важная во всем научном коммунизме — здесь четко и ясно говорится о сложении полномочий партией пролетариата или, точнее, партией трудящихся и передаче ее выбранной народом Коммуне, Совету. Итак, разбитую государственную машину Коммуна заменила как будто бы «только» более полной демократией: уничтожение постоянной армии, полная выборность и сменяемость всех должностных лиц. Но на самом деле это «только» означает гигантскую замену одних учреждений учреждениями принципиально иного рода. Здесь наблюдается как раз один из случаев «превращения количества в качество»: демократия, проведенная с такой наибольшей полнотой и последовательностью, с какой это вообще мыслимо, превращается из буржуазной демократии в пролетарскую, из государства = особая сила для подавления определенного класса в нечто такое, что уже не есть собственно государство. Подавлять буржуазию и ее сопротивление все еще необходимо. Для Коммуны это было особенно необходимо, и одна из причин ее поражения состоит в том, что она недостаточно решительно это делала. Но подавляющим органом является здесь уже большинство населения, а не меньшинство, как бывало всегда и при рабстве и при крепостничестве, и при наемном рабстве. А раз большинство народа само подавляет своих угнетателей, то «особой силы» для подавления уже не нужно! В этом смысле государство начинает отмирать. Вместо особых учреждений привилегированного меньшинства (привилегированное чиновничество, начальство постоянной армии), само большинство может непосредственно выполнить это, а чем более всенародным становится самое выполнение функций государственной власти, тем меньше становится надобности в этой власти. (Таким образом, если «выдающиеся марксисты-ленинцы» твердо стоят на том, что роль государства усиливается значит они анти-ленинцы и анти-марксисты (невыдающиеся), если же они признают Ленина и его «немеркнущее учение», то в СССР нет никакого социализма — Н.С.). Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня «заработной платы рабочего». Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом — от демократии буржуазной к демократии пролетарской, от демократии угнетательской к демократии угнетенных классов, от государства, как «особой силы» для подавления определенного класса, к подавлению угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян. И именно на этом, особенно наглядном — по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном пункте, уроки Маркса наиболее забыты! В популярных комментариях — им же несть числа — об этом не говорят. «Принято» об этом умалчивать, точно о «наивности», отжившей свое время, — вроде того, как христиане, получив положение государственной религии, «забыли» о «наивностях» первоначального христианства с его демократически-революционным духом. (Bсe эти высокопарные разглагольствования