Реаниматолог. Записки оптимиста

Я мельком глянул на фамилию, отметил про себя возраст – шестьдесят с лихуем лет – и сразу, перелистывая согласия, записи, глянул на ЭКГ, взял линейку и зарегистрировал изменения, соответствующие ишемическим.

– Ага, миокард страдает, нужен терапевт.

Терапевтом работала молодая девушка в очках, посмотрела:

– Будьте добры, посмотрите женщину, ей будем вскрывать парапроктит, а тут изменения, быть может, можно еще чуток подготовить к операции.

Та взяла пленку, подтянула очки на переносицу, стала водить пальцем.

– Ну, тут может и не быть изменения, у нас аппараты кажут такое…

– Да как же, вот изменения в грудных отведениях, вот противоположные в стандартных… Классические ишемические…

– Да-да, – пробормотала девушка, – сейчас я вызову терапевта из поликлиники, – вообще-то, судя по истории, это мужчина.

– Да как же это? – удивился я. – Да, действительно, затупился, больного не видел, а речь до этого шла о женщине.

Пришла опытная терапевт, подтвердила изменения на миокарде, осмотрев пациента:

– Его сегодня нельзя брать в операционную! – констатировала она.

– Да вы что – обалдели! – вскипел хирург. – Если мы сейчас не вскроем гнойник, разовьется сепсис!

– Да у него давление зашкаливает, на ЭКГ ишемия, он же и помереть может, – спокойно парировала терапевт.

– Не кипятись, – обратился я к хирургу, – операция экстренная, так?

– Так.

– Берем по жизненным показаниям, так?

– Так.

– Значит, мы его пару часов готовим, стабилизируем давление и идем вскрывать.

– Да мне некогда после обеда возиться…

– Не-ет, анестезия будет только после предварительной подготовки.

Доктор отступил, согласившись на наши доводы. Надо сказать, эти споры часты, на то и нужны наши консилиумы.

Я пошел смотреть пациента. С самого начала я сразу понял, с этим больным придется повозиться, дабы не получить неприятностей. Он был похож на божка, сто семьдесят сантиметров роста при весе в сто десять килограммов, одних этих параметров хватает на то, чтобы принять особые меры безопасности. Благо, оказалось, что он не курит, но кашель его периодически мучает, на третий этаж поднимается с трудом, болят суставы и поясница. Давление намерил 180/110 мм рт. ст., пульс чуток частит, и изредка пролетают экстрасистолы. Тяжелый живот, фартуком свисает вниз.

«Мда, – подумал я, – хирургу делов на пять минут, мне – неизвестно».

Мужчина пышет оптимизмом, шутит, однако сердцебиение выдает волнение.

Назначили ему успокоительное, гипотензивные препараты, пару капельниц, доброе отношение.

В перевязочной наладили кислород, подготовили все для перевода пациента на ИВЛ. Спинномозговую анестезию не стал делать, хотя можно было, но решил, что резкое падение давления негативно скажется на кровоснабжении миокарда, да и процедура должна быть недолгой.

Пригласили пациента, он улегся на стол с поднятыми в разные стороны ногами, под зад положили высокий сложенный валик, вся масса жира залезла на грудь и сдавила мужика.

– Убирайте валик.

– Но ведь хирургу будет неудобно.

– Переживет, с ним будет неудобно пациенту дышать.

Валик убрали, больной выровнялся по уровню горизонта, ноги закинуты на держалки, как на гинекологическом кресле. Воткнули кислородные катетеры в носовые ходы. Позвали хирурга.

Вот правильно говорят, что когда доктор полностью подготовится ко всяким неожиданностям, анестезиолог поспорил с хирургом, то они (неприятности) обходят его стороной. Так и здесь. Очень медленное введение препарата, легкое отключение, вообще не дало негативного влияния на дыхание. Доктор широко иссек свищевые ходы, убрал гнойник и убыл на прием в поликлинику.

Я же дождался пробуждения, помог пациенту перебраться на каталку, с час понаблюдал, убедился, что послеоперационный период идет без осложнений. На всякий случай сделали ЭКГ, она даже лучше стала, ишемия ушла. Ну, думаю, все о’кей.

Через час зашел в палату, вроде все хорошо, да обратил внимание, что одеяло в пятнах крови, поднял, а там пипец – больной лежит в луже собственной крови, скоро через койку польется.

Вызвал хирурга. Поставили вторую вену, разморозили плазму, прокапали гемостатические препараты, холод на рану. Кровотечение потихоньку-потихоньку пошло на убыль, а потом и вовсе остановилось.

К вечеру больной уже запросил поесть, попить пива и во всю кидал шутки. Гемоглобин значительно просел, но не запредельно.

Вот, казалось бы, не очень сложная операция, а бывают и такие осложнения, где их и не ждали…

Друг

Мы сидели, пили утренний чай, делились новыми впечатлениями, историями…

Сестры с хирургического отделения поделились, что только недавно они оперировали мужчину, и он умер у них на столе. Его кто-то изрубил на куски тесаком, полный живот крови, они сделали все, что могли, но он умер. Он когда поступил, то не просил телефон, он вообще ничего не просил, он просто хотел жить. Ему попытались помочь, но раны были слишком чудовищны, и они не давали никаких шансов на жизнь.