Ребе едет в отпуск

Два раввина и их жены стояли в углу, ожидая гостей. Было еще рано, и члены общины суетились с последними приготовлениями: расставляли чашки и блюдца, несли тарелки с печеньем и кексами, спорили из-за цветов и украшений. Женщины то и дело обращались к женам раввинов за советом или поддержкой — подчеркивали их авторитет или просто искали повод поговорить с новой раввиншей.

Немногочисленные члены попечительского совета держались в стороне от суеты, временами косясь на раввинов, которых оставили вдвоем, считая, что им надо переговорить о деле. Нельзя было не заметить разницу. Если ребе Смолл был среднего роста, худым и бледным, ребе Дойч отличался высоким ростом, осанкой, румяными щеками и широкими плечами. Он был по-настоящему красив: высокий лоб, грива седых волос, казавшихся просто белоснежными по контрасту с черной шелковой ермолкой, у него был орлиный нос и чувственный рот, обрамленный седоватыми усами и эспаньолкой. Когда он говорил, звонкий баритон звучал, как у профессионального оратора, совсем не так, как голос ребе Смолла, который даже проповедь читал ровным будничным тоном. Никто из членов совета не высказался вслух, но все стало ясно, когда Берт Рэймонд заметил:

— Он в самом деле хорош.

И все согласились с Марти Дрекслером:

— Вот как должен выглядеть раввин.

Женщины были так же очарованы миссис Дойч, как мужчины — ее мужем. Она тоже была рослой, стройной, седые волосы зачесаны назад и скреплены на затылке гребнем. Получалась почти корона, придававшая ее облику едва не королевское величие. Когда глава женской общины представила ей активисток, она заметила:

— Знаете, девочки, я никогда не скажу Хьюго, но факт, что здесь общиной правят женщины.

Все были очарованы.

Они любили Мириам Смолл, но так, как любят соседку-студентку в коротких носках и мокасинах, которая иногда может посидеть с детьми. Рядом с Бетти Дойч она казалась не просто молодой, но и незрелой.

Когда к ней подошли с вопросом, куда поставить семисвечники, Мириам ответила:

— О, я бы поставила их ближе к середине, чтобы не мешали наливать.

А Бетти Дойч отошла подальше для лучшего обзора, потом подошла, передвинула подсвечники в конец стола, отошла опять и только потом сказала:

— Теперь они достаточно далеко, чтобы не мешать разливать вино, да и стол кажется длиннее. Не так ли, девочки?

Горячее одобрение «девочек» показало, что миссис Дойч добилась безоговорочного признания. Заметив это, она продела руку под локоть Мириам и повела ее к мужьям, шепнув по дороге:

— Когда вопрос не так уж важен, я всегда соглашаюсь с мнением сестер и побуждаю их делать то, что им и так хотелось.

— Сколько собирается на службу в канун Субботы, ребе? — спрашивал ребе Дойч.

— Обычно от пятидесяти до семидесяти пяти человек.

Ребе Дойч поджал губы.

— При том, что в общине почти четыреста человек? Гм… Вы даете объявления?

— Только в газете.

— Ну, помимо этого мы обычно рассылали по пятницам открытки. Я нахожу это довольно эффективным. И еще я стараюсь подобрать интересное название для службы — что-нибудь актуальное. Это помогает…

— Вроде темы о сексе? — невинно осведомился ребе Смолл.

— Вообще-то вопрос о сексе в Талмуде был темой одной из моих служб. Собралось очень много народу.

К ним присоединились жены.

— Полагаю, в Израиле вы сразу поедете на экскурсии, — заметила миссис Дойч.

— Честно говоря, мы ничего еще не планировали, — сознался ребе Смолл.

— Дэвид не любит экскурсии, — пояснила Мириам.

— Ребе Смолл скорее ученый, — сказал ребе Дойч. — Я думаю, он большую часть времени проведет в университетской библиотеке.

— Об этом я не думал, — ответил ребе Смолл. — Я работаю над книгой, но уже собрал все данные.

— И что, у вас нет особых планов? — удивился Дойч.

— Мы просто поживем там.

— Вот как?.. — вряд ли ребе Дойча это убедило, и он решил, что его коллега слишком скрытен.

Наступила неловкая пауза, затем Бетти Дойч решила спросить:

— У вас есть в Израиле родственники?

— У Дэвида нет, а у меня — тетя. Она сняла нам квартиру в Иерусалиме в районе Рехавия.

— О, это прекрасное место. Мой брат Дэн сейчас в Иерусалиме, если хотите, я дам вам его адрес. Он бывал там уже много раз, последний раз прожил почти год. Прекрасно знает город и мог бы показать вам.

— Дэн Стедман, журналист?

— Да, он пишет книгу о стране. И сын его Рой тоже там, учится в университете.

— Как мило. Пишет дипломную работу?

— О, нет, он еще молод. Учится в Ратхерсе и проходит начальный курс за границей.

— В любом случае дайте вашему брату наш адрес, — кивнул ребе Смолл. — Виктори-стрит, пять, обращаться к Блотнеру. Они с сыном вполне могут приходить к нам на субботнюю трапезу.

— О, Дэн будет очень рад, — она записала адрес. — Я напишу ему через пару дней.

К ним спешил Берт Рэймонд.

— Люди начинают собираться, — объявил он. — Я буду здесь стоять и представлять их вам, ребе Смолл и…

— Думаю, меня они знают, — сухо возразил ребе Смолл. — Пусть лучше рядом с вами стоят ребе и миссис Дойч, и когда вы представите им гостей, те смогут попрощаться с нами.

— Думаю, вы правы, так и сделаем.