Читаем Ребекка полностью

His face was arresting, sensitive, mediaeval in some strange inexplicable way, and I was reminded of a portrait seen in a gallery, I had forgotten where, of a certain Gentleman Unknown.Его лицо, чуткое, нервное, необъяснимо средневековое, сразу приковывало взгляд, и мне пришел на память "Портрет неизвестного", виденный в какой-то, забыла какой, картинной галерее.
Could one but rob him of his English tweeds, and put him in black, with lace at his throat and wrists, he would stare down at us in our new world from a long-distant past - a past where men walked cloaked at night, and stood in the shadow of old doorways, a past of narrow stairways and dim dungeons, a past of whispers in the dark, of shimmering rapier blades, of silent, exquisite courtesy.Если бы можно было вместо костюма и твида надеть на него черный камзол с кружевными манжетами и воротником, он смотрел бы на нас, на наш современный мир из далекого прошлого, прошлого, где мужчины ходили ночью в плащах и прятались в тени старинных порталов, прошлого винтовых лестниц и мрачных подземелий, прошлого, где во мраке раздавался шепот, тускло мерцала сталь клинков, прошлого молчаливой изысканной галантности.
I wished I could remember the Old Master who had painted that portrait.Ах, если бы вспомнить, кто из старых мастеров написал этот портрет!
It stood in a corner of the gallery, and the eyes followed one from the dusky frame...Он висел в углу галереи в темной раме, и его глаза повсюду следовали за мной...
They were talking though, and I had lost the thread of conversation.Они все еще разговаривали, а я давно потеряла нить беседы.
'No, not even twenty years ago,' he was saying.- ...Нет, даже двадцать лет назад, - проговорил он.
"That sort of thing has never amused me.'- Такие вещи никогда меня не привлекали.
I heard Mrs Van Hopper give her fat, complacent laugh.Миссис Ван-Хоппер издала жирный самодовольный смешок.
'If Billy had a home like Manderley he would not want to play around in Palm Beach,' she said.- Ну, если бы у Билли был такой дом, как Мэндерли, он бы тоже не променял его на Палм-Бич, - сказала она.
'I'm told it's like fairyland, there's no other word for it.'- Г оворят, это настоящая сказка, другого слова не подберешь.
She paused, expecting him to smile, but he went on smoking his cigarette, and I noticed, faint as gossamer, the line between his brows.Она приостановилась, ожидая, что он улыбнется, но он продолжал курить, и я заметила, что тонкая, как паутинка, морщина перерезала его лоб между бровей.
'I've seen pictures of it, of course,' she persisted, 'and it looks perfectly enchanting.- Я, конечно, видела его на открытках, -продолжала миссис Ван-Хоппер, - он совершенно обворожителен.
I remember Billy telling me it had all those big places beat for beauty.Помню, Билли мне говорил, что по красоте все большие загородные дома и в подметки ему не годятся.
I wonder you can ever bear to leave it.'Удивляюсь, как вы вообще способны расстаться с ним.
Перейти на страницу:

Все книги серии Rebecca - ru (версии)

Ребекка
Ребекка

Второй том серии «История любви» представлен романом популярной английской писательницы Дафны Дюморье (1907–1989) «Ребекка». Написанный в 1938 году роман имел шумный успех на Западе. У нас в стране он был впервые переведен лишь спустя 30 лет, но издавался небольшими тиражами и практически мало известен.«Ребекка» — один из самых популярных романов современной английской писательницы Дафны Дюморье, чьи произведения пользуются успехом во всем мире.Это история любви в жанре тонкого психологического детектива. Сюжет полон загадок и непредсказуемых поворотов. Герои романа любят, страдают, обманывают, заблуждаются и жестоко расплачиваются за свои ошибки.События романа разворачиваются в прекрасной старинной усадьбе на берегу моря. Главная героиня — светская «львица», личность сильная и одаренная, но далеко не безгрешная — стала нарицательным именем в западной литературе. В роскошном благородном доме разворачивается страстная борьба — классическое противостояние — добро и зло, коварство и любовь, окутанные тайнами. Коллизии сюжета держат пик читательского интереса до последних страниц.Книга удовлетворит взыскательным запросам и любителей романтической литературы, и почитателей детективного жанра.

Дафна дю Морье , Елена Владимировна Гуйда , Сергей Германович Ребцовский

Детективы / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Остросюжетные любовные романы / Триллеры / Романы

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки