Ребекка

I was like a little scrubby schoolboy with a passion for a sixth-form prefect, and he kinder, and far more inaccessible.	Я была похожа на жалкого маленького первоклассника, переполненного обожанием к префекту [10] старшего класса, только куда более доброму, чем любой префект, и куда более недосягаемому.
"There's a cold wind this morning, you had better put on my coat.'	- Сегодня холодный ветер, накиньте мое пальто.
I remember that, for I was young enough to win happiness in the wearing of his clothes, playing the schoolboy again who carries his hero's sweater and ties it about his throat choking, with pride, and this borrowing of his coat, wearing it around my shoulders for even a few minutes at a time, was a triumph in itself, and made a glow about my morning.	Это я помню, ведь я была так молода, что надеть его вещь доставляло мне радость, словно школьнику, который задыхается от гордости, накинув на плечи свитер своего героя и завязывая его вокруг горла; то, что он предложил мне свое пальто и я надела его, пусть всего на несколько минут, было само по себе торжество и озарило ярким светом все утро.
Not for me the languor and the subtlety I had read about in books.	Нет, томность и изысканность, о которых я читала в книгах, были не для меня.
The challenge and the chase.	Не для меня вызов и погоня.
The sword-play, the swift glance, the stimulating smile. The art of provocation was unknown to me, and I would sit with his map upon my lap, the wind blowing my dull, lanky hair, happy in his silence yet eager for his words.	Пикировка, поощрительная улыбка, быстрый взгляд... Кокетство было неизвестно мне, и я сидела лицом к ветру, который развевал мои тусклые прямые волосы, с дорожной картой на коленях, счастливая даже его молчанием, однако мечтая, чтобы он заговорил.
Whether he talked or not made little difference to my mood.	Говорил он или молчал - не меняло моего настроения.
My only enemy was the clock on the dashboard, whose hands would move relentlessly to one o'clock.	Единственным моим врагом были часы на приборной доске, стрелка которых безжалостно двигалась к часу дня.
We drove east, we drove west, amidst the myriad villages that cling like limpets to the Mediterranean shore, and today I remember none of them.	Мы ездили на восток и на запад, между мириадами деревушек, прилепившихся к побережью Средиземного моря, и я не запомнила ни одной из них.
All I remember is the feel of the leather seats, the texture of the map upon my knee, its frayed edges, its worn seams, and how one day, looking at the clock, I thought to myself,	Все, что я помню, это кожаное сиденье автомобиля, карту на коленях, ее потрепанные края и бороздки по складкам и как в один из этих дней я посмотрела на часы и подумала про себя:
'This moment now, at twenty past eleven, this must never be lost,' and I shut my eyes to make the experience more lasting.	"Этот миг, двадцать минут первого, я сохраню навсегда", - и зажмурила глаза, чтобы продлить мгновение.
When I opened my eyes we were by a bend in the road, and a peasant girl in a black shawl waved to us; I can see her now, her dusty skirt, her gleaming, friendly smile, and in a second we had passed the bend and could see her no more.	Когда я вновь их открыла, мы были у поворота дороги и крестьянская девушка в черной шали махала нам рукой; я как сейчас вижу ее, ее пыльную юбку, ослепительную дружескую улыбку, а через секунду мы свернули, и она скрылась из виду.
Already she belonged to the past, she was only a memory.	Она уже отошла в прошлое, стала лишь воспоминанием.