Ребекка

All I can say is that I hope your tennis will improve; it will be useful to you later on.	Надеюсь, хоть в теннис вы станете играть получше, это очень пригодится вам потом.
A poor player is a great bore.	Что может сильнее раздосадовать, чем слабый игрок?
Do you still serve underhand?' She flipped the Queen of Spades into the pool, and the dark face stared up at me like Jezebel.	Вы все еще подаете из-за спины? - она сбросила пиковую даму, и смуглая королева воззрилась на меня, как Иезавель.
'Yes,' I said, stung by her question, thinking how just and appropriate her word.	- Да, - сказала я, вздрогнув, как от удара, и подумала, как справедливы и уместны ее слова.
It described me well.	Так именно я и действовала.
I was underhand.	У нее за спиной.
I had not played tennis with the professional at all.	Я вообще не играла в теннис.
I had not once played since she had lain in bed, and that was a little over a fortnight now.	Ни разу с тех пор, как миссис Ван-Хоппер слегла в постель, значит, больше двух недель.
I wondered why it was I clung to this reserve, and why it was I did not tell her that every morning I drove with de Winter in his car, and lunched with him, too, at his table in the restaurant.	Я сама не понимала, почему я скрытничаю, почему не рассказываю ей откровенно, что каждое утро катаюсь с мистером де Уинтером на его машине, а затем завтракаю с ним вместе за его столиком в ресторане.
'You must come up to the net more; you will never play a good game until you do,' she continued, and I agreed, flinching at my own hypocrisy, covering the Queen with the weak-chinned Knave of Hearts.	- Вы должны держаться ближе к сетке, иначе вы никогда не будете хорошо играть, - продолжала она, и я соглашалась с ней, терзаясь собственным лицемерием и покрывая королеву слабовольным валетом червей.
I have forgotten much of Monte Carlo, of those morning drives, of where we went, even our conversation; but I have not forgotten how my fingers trembled, cramming on my hat, and how I ran along the corridor and down the stairs, too impatient to wait for the slow whining of the lift, and so outside, brushing the swing doors before the commissionaire could help me.	Я многое забыла о Монте-Карло, об этих утренних прогулках, местах, куда мы ездили, даже наши разговоры, но мне никогда не забыть, как у меня дрожали пальцы, когда я нахлобучивала шляпу, как я бежала по коридору и вниз по лестнице, не в силах - в своем нетерпении - дождаться жалобно скрипящего лифта, а затем на улицу, распахивая двухстворчатые двери, прежде чем швейцар успевал помочь мне.
He would be there, in the driver's seat, reading a paper while he waited, and when he saw me he would smile, and toss it behind him in the back seat, and open the door, saying,	Он был уже в машине, на водительском месте, и читал газету; увидев меня, он улыбался, кидал ее на заднее сиденье и, открыв дверцу, спрашивал:
'Well, how is the friend-of-the-bosom this morning, and where does she want to go?'	- Ну, как поживает сегодня "сердечный друг" и куда хочет ехать?
If he had driven round in circles it would not have mattered to me, for I was in that first flushed stage when to climb into the seat beside him, and lean forward to the wind- screen hugging my knees, was almost too much to bear.	Куда? Какое это имело значение? Пусть бы он даже кружил на одном месте. Я была охвачена таким душевным трепетом - первая фаза любви, -когда просто забраться на сиденье рядом с ним и, обхватив колени, наклониться к ветровому стеклу - и то казалось слишком сильным переживанием.