Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Компания «Эксцельсиор», производящая мыло, расплачивалась со своими юными агентами, разбросанными по всем штатам, весьма скупо, однако она будоражила их воображение красочными рекламными проспектами, которые выдавались как премии за продажу определенного количества кусков. И вот Клара Белли и Сьюзен Симпсон поделились своими замыслами с Ребеккой, которая со всей серьезностью, от души стремилась помочь товарищам в этом деле. Вовлекли в него и Эмму Джейн Перкинс. Рекламный проспект предлагал успешным торговцам три приза: школьную сумку, плюшевое кресло и банкетную лампу. Сумки Симпсонам были ни к чему, поскольку у них не было учебников. Очень, конечно, не лишним было бы кресло, потому что, кроме миссис Симпсон, которой подарили стул из городского бюджета, больше ни у кого в доме не было своего «седалища», но уж очень соблазнительно выглядела банкетная лампа! Дети влюбились в изображение этой лампы на глянцевой странице рекламного проспекта, они готовы были трудиться в поте лица и отказывать себе даже в самом необходимом, лишь бы только коротать зимние вечера при свете банкетной лампы.

Ребекка и Эмма Джейн не видели ничего странного в том, что Симпсоны вступили в борьбу за такой чудесный подарок. Правда, судя по размерам рисунка, лампа имела высоту около восьми футов, и Эмма Джейн посоветовала Кларе Белли для начала измерить высоту стен. Однако потом прочли надпись на полях проспекта, в которой говорилось, что высота лампы всего два с половиной фута. Так что оставалось лишь докупить к ней столик за три доллара. Лампа, согласно справке, сделана была из отшлифованной латуни, но девочкам казалось, что она из чистого золота. За продажу еще ста кусков мыла к лампе можно было прикупить абажур из гофрированного крепа. Абажуры предлагались двенадцати цветов, так что счастливый агент мог сделать выбор по своему вкусу.

Сэм-Подсолнух не участвовал в этом коммерческом предприятии. У Клары Белли дела шли довольно успешно. Сьюзен же, которая из-за дефекта речи обращалась к своим клиентам не иначе как «купите мильце», делала весьма незначительный оборот, а близнецам, по малолетству не заслуживавшим доверия, давали «единовременно» только по шесть кусков и, кроме того, их обязывали брать с собой в деловые поездки документ с указанием цен за кусок, за дюжину и за ящик.

Роль Ребекки и Эммы Джейн заключалась в том, что они должны были проходить две или три мили в определенном направлении, пробуждая покупательский интерес к «Белоснежному» и «Розовому»; первый из этих сортов мыла предназначался для стирки, а второй — для умывания.

Подготовка к походу шла довольно весело. «Военный совет» проходил в чулане у Эммы Джейн. Из рекламного проспекта черпали образцы красноречия. А еще у подруг сохранилось воспоминание об одном аптекаре на ярмарке в Миллтауне. Кто хоть однажды наблюдал, как он работает, тот не мог забыть его ораторских приемов и прекрасных манер. И вот теперь Ребекка опробовала его методы убеждения на Эмме Джейн, а Эмма Джейн — на Ребекке.

— Не изволите ли вы сегодня вечером купить у меня небольшую партию мыла? Хозяйственное «Белоснежное» и туалетное «Розовое» — шесть кусков в ящике с красивым узором. Двадцать центов за «Белоснежное» и двадцать пять — за «Розовое». Оно состоит из чистых ингредиентов, и больной может съесть его с пользой и аппетитом.

— Ребекка, прошу тебя! — истерически завопила Эмма Джейн. — Не делай из меня дуру!

— Если так мало нужно, чтобы сделать из тебя дуру, — с укоризной проговорила Ребекка, — то, наверно, ты не такая уж умница-разумница. Из меня не так легко сделать дуру… Ну ладно, давай съестной момент опустим и продолжим. «Белоснежное» — это один из лучших на сегодняшний день сортов хозяйственного мыла. Погрузите вещь в ушат, намыльте загрязненные места. Если вещь пролежит в ушате от заката до рассвета, то после этого даже малое дите сумеет ее отстирать.

— Дитя, а не дите.

— Не все ли равно? Дитя — это слишком поэтично.

— В проспекте написано «ребенок». Можно еще сказать «младенец».

— «Младенец» — это еще хуже, чем «дите», — проворчала Эмма Джейн. — Постой! Я вот что придумала. Мы будем говорить текст, а в это время Илайджа и Элиша пусть стирают.

— Я как-то не могу себе представить, чтобы ребенок, младенец или дитя намыливало и полоскало белье, — отвечала Ребекка, — но пусть это будет на совести авторов рекламы. Близнецов мы терзать все же не будем. А знаешь, что во всем этом очень забавно? В дальних домах меня никто не знает, и там я могу нести всякую чепуху и про больных, и про младенцев. А в заключение произнесу… Только бы мне не забыть… Да, вот! Мы готовы заставить звучать каждую струну гигантского инструмента, имя которого — потребление.