Ребенок от подонка (СИ)

— Зачем? Поблагодарить ее нужно. Говоришь, Дарина должна знать имя-фамилию повитухи? Давай прокатимся до ее дома?

Дарины дома не оказалось. Кристина сказала, что девушка ушла «гулять», а значит, придет утром.

Вернее, приползет, переночевав в каком-нибудь притоне.

Утром мы снова поехали сдавать анализы, и у нас с Марком взяли не только кровь, но и слюну.

— Ты как? – Соня прикусила губу. — Не…

— Не стану ли я снова тебя упрекать и заставлять признаться? Нет, – поморщился я.

Черт!

Вчера вечером я снова забрал детей, из-за чего Соня кипела, как чайник, и тихо, а иногда и не очень тихо, возмущалась, что я потерял совесть, и она тоже хочет с мелкими возиться. Обычно я был рад именно этому – просто играть с детьми, вызывать у них смех, укачивать. Меня мелкие всегда любили, да и я сам детей как-то больше люблю, чем взрослых. И когда Марка кормил, баюкал, утешал, я забывал на время, что он «нагулянный».

Обычно да, я просто играл с ними, и сам из-за этого успокаивался. Так на меня мелкие и Соня действовали. Но вчера…

Вчера я по-настоящему искал не только свои черты, но и черты Сони в детях. Искал, и находил их, но не в Марке, а в Лёве. Губы у него мои, и цвет глаз тоже, а вот форма их чуть миндалевидная, как у Сони. Скулы мои, немного азиатские, выступающие. Все это смягчено, чуть смазано, это не взрослый, не подросток, это почти младенец, но если смотреть, то увидишь.

И я увидел. Или просто хотел найти? Родного сына и оправдание Соне?!

— Хорошо что не будешь, а то я уже устала, – слабо улыбнулась она, и я впервые за долгое время вгляделся в глаза бесконечно-любимой девушки.

Позже к любви примешалась ненависть, но любовь-то не прошла.

А в ее глазах теплота, усталость и разочарование.

Что в них будет, когда она узнает, что Марк не ее сын? И что наш ребенок столько месяцев был в руках наркоманки? Что именно я позволил этому случиться?!

— Дедушку выписывают, – вскрикнула девушка. — Он мне написал, уговорил врачей домой его отпустить. Кам?

— Поехали, – улыбнулся я ей, и свернул в сторону больницы. Павел Яковлевич ждал не внутри, а снаружи, я вышел и помог ему сесть в машину.

— Здорово, детки. Ух, устал я от больнички, скукота!

— А дома весело? – скептично спросила Соня. — Ты ж только работал, и с Мариком возился. В больнице хоть отдохнул.

— Отдохнул, угу, – мрачно парировал Павел Яковлевич. — Три старика померли на моих глазах, а они мои ровесники, между прочим! Нет, лучше дома. Он, кстати…

— Ремонт завершен, все прибрали, – Соня чуть ли не целиком дедушку ощупала, липла к нему, чуть ли не на колени забралась. — Вещей мы многих лишились, но главное, что вы с сыном целы. Ох, деда, я так рада, что ты домой возвращаешься. Я сегодня тоже приеду, и малышей с собой привезу. Буду ухаживать за тобой, с няней я договорюсь, чтобы ездила к нам, тебе отдыхать надо.

— Наотдыхался уже, – проворчал Павел Яковлевич.

А я чуть себя по лбу не ударил от злости.

Дедушка Сони возвращается домой, а значит Соня съедет. И я останусь один. Без нее, без Марка, который пусть и не мой, я почти всегда это знал, но полюбил его. Без Лёвы, которого начал любить, и которого хотел узнать, наблюдать за тем, как он растет, как меняется каждый день.

Нет, я не могу их потерять!

— Может, со мной поживете? – предложил, зная, что Соня ни за что дедушку одного в квартире не оставит, и уговаривать ее остаться бесполезно.

— Нет, спасибо, парень, но мне родные пенаты нужны, – прокряхтел Павел Яковлевич.

— Деда, сейчас только один не оставайся, мне на учебу надо, зачет очень важный, а мне ради стипендии нужно учиться. Автомат по этому предмету преподаватель никому не ставит. Но сразу после пар я соберусь, и мы приедем. Только один не будь.

— Ох, не тарахти, Сонечка. Не помру я, – рассмеялся он. — И няньки-сиделки мне не нужны. Подлатали меня.

Но Соня не могла не тревожиться, самолично сходила за незнакомой мне старушкой, которую чуть ли не со слезами на глазах просила посидеть с дедушкой, пока я силком не затащил ее в машину.

— Я перегибаю?

— Сонь, ты всегда перегибаешь, – усмехнулся я. — Либо жизнь, либо смерть. Либо черное, либо белое. У тебя по-другому не получается.

— Биполярочка, – улыбнулась она, и мы поехали в универ, а я все приглядывался к Соне, вспоминал, анализировал.

Если я не придумал себе подмену детей, то получается, что я… сволочь? Бросил Соню в трудный период, не поддержал, когда она родных хоронила, не утешал ее, не помогал с ребенком, не помогал искать нашего сына. Просто ушел. Соня вежлива, но она меня не простила, она и не скрывает разочарования, и если раньше я думал, что не заслуживаю его, что она манипулирует, то сейчас… вот дьявол, если Лёва действительно наш сын, Соня с ума сойдет!

— Сонь, а ты вообще повитуху не помнишь?