Ребята с улицы Никольской

— Слушай, Герта! — не обращая внимания на слово «наградные», предупредил я ее. — Только не ходи, прошу тебя, мимо дома Левки Гринева. Левка, чего доброго, выскочит и оттаскает тебя за косы. Больно ведь будет!

— Какой ты, Гошка, заботливый, — звонко рассмеялась Герта и задорно тряхнула косами. — Не ожидала!

Левка Гринев был пасынком владельца ресторана «Чудесный отдых» Юркова. До этой осени мать не пускала Левку в обычную школу, а нанимала частную учительницу, зубрившую с ним всю программу первой ступени.

— Левушка мой — чувствительный и нежный ребенок, — поясняла своим приятельницам Левкина мать, Ганна Авдеевна. — А в школах в теперешние годы, сами знаете, процветает кошмарное хулиганство. Слышали, в Москве ученики даже учителя зарезали… Пусть ребенок учится дома, будет и от дурных влияний подальше, и у меня на глазах.

Однако программу второй ступени в домашних условиях пройти было невозможно, и Ганна Авдеевна со слезами записала сына в настоящую школу.

Мы Левку знали давно и «чувствительным и нежным ребенком» никогда не считали: кулаки он имел здоровые, их удары многие из нас испытали на себе. Из всех нас сильнее Левки, пожалуй, был один Валька. С Валькой Левка связываться боялся, только швырял в него из-за забора камни.

Герту же он преследовал: ему почему-то не давали покоя ее косы.

Года два назад мы втроем, после того как Левка облепил Герту репейником, подкараулили «чувствительного ребенка» и налупили. Левкина мать кричала в тот день на всю улицу, что мы выродки, дегенераты и разбойники. Больше всех от нее досталось Борису. Какими только прозвищами Парень Семена Палыча не награждался! В конце концов она поклялась, что пошлет письмо народному комиссару здравоохранения и потребует, чтобы народный комиссар объявил строгий выговор врачу Зислину за плохое воспитание собственного сына.

— Эх вы! — укоризненно сказал нам Николай Михайлович. — Трое на одного? Что за Герту заступились — молодцы! Но не дело, друзья, не дело оравой одного бить.

— Попробуй с ним один на один, получишь сразу по зубам! — стал оправдывать нашу тактику Глеб.

— Попробуйте! Понапористей будьте! Левка ваш в душе трус, а вы ему первые вечно спины показываете.

Николай Михайлович был прав: каждый из нас в отдельности всегда бегал от Левки. Уж очень воинственно размахивал он чугунными кулаками и умел как-то угрожающе вращать зелеными кошачьими глазами.

Сейчас мы с Левкой оказались в одной группе. Его парта стояла в том ряду, в котором сидели Глеб и я.

В старой нашей школе первой ступени не было пионерского форпоста, а в новой он имелся. Отвечала за него пионерская база фабричного клуба, так как почти все пионеры этой базы учились в бывшем соборе. Председателем форпоста был ученик седьмой группы «А» Сергей Гущин.

Заведующий школой Александр Егорович очень гордился форпостом и в актовом зале выделил нам место для пионерских стендов. Вальке еще раз, теперь уже по моей просьбе, пришлось переписать на большом листе картона «Законы и обычаи юных пионеров».

Левка в школе довольно скоро нашел себе дружков, вернее, ему подсказала мать. Это были сыновья ее богатых подруг. Компания подобралась что надо, и в перемены (на уроках приходилось считаться с учителями) Левка и его приятели стали вести себя по-хамски.

Однажды пионеры попытались спеть новую песню «Через речку перешли», так Левкина орава начала мяукать и лаять, и хорошая затея была сорвана.

Как-то Левка, подкараулив на лестничной площадке Бориса, схватил Парня Семена Палыча за галстук и ехидно спросил:

— Как нужно ответить?

— Не тронь рабочую кровь! — гордо проговорил Борис, пытаясь освободить галстук из цепких Левкиных рук.

— Не тронь рабочую кровь? Врешь! Какая же у тебя рабочая кровь? Ты докторское чадо, — смеялся Левка, не замечая, что с верхнего этажа спускаются несколько пионеров из седьмой группы.

Он не успел опомниться, как его подняли за шиворот и чуть не спустили с лестницы. От дальнейшей расправы Левку спасло только то, что, по пионерским законам и обычаям, запрещалось прибегать к физической силе. После этого Левка дня три сидел в классе тише воды и ниже травы. Даже, видимо, не рискнул пожаловаться матери. Во всяком случае, Ганна Авдеевна в школу не прибегала и скандала не устраивала.

Вот почему, хорошо зная Левку, я и не советовал Герте идти мимо дома Гринева. Но Герта решила все по-другому.

— Я пойду, Гошка, там, где ближе, — заявила она. — Прямее ближе! Понял? И твой ненаглядный Левка мне ни на мизинчик не страшен.

— Не хорохорься, Герта, — настойчиво убеждал ее я. — Попадешься Левке, вспомнишь…

— Интересно, — оборвала меня Герта, — что бы на твоем месте посоветовал Глеб?

— Глеб занимается с Галиной Львовной, поэтому слушай меня. Добра тебе желаю.

— Не хочу твоего добра. Ты… ты трусливый заяц!

— Я?!

— Ты!

— Ах так?

— Да, так!

Нахмурив брови, я уставился на Герту, стараясь скопировать стальной взгляд знаменитого немецкого киноактера Конрада Фейда. Но Герта, улыбаясь, выдержала мой взгляд.

Я с огорчением вздохнул: Конрад Фейд из Гошки Сизых не получился.