Ребёнок от босса. Научи меня любить

— На маленьком сроке, — отвечает узистка Воронцову, — второе плодное яйцо можно не увидеть. Обратите внимание на расположение плодов в матке, — она снова щёлкает по клавиатуре и на экране мелькает курсор. — Один как бы прячется за другим. При имплантации в стенку матки, одно яйцо может оказаться позади другого, или вообще прикрепиться к стенке чуть позже. Поэтому многоплодную беременность сразу могли не увидеть. В самом начале плодное яйцо микроскопическое.

— А состояние матери? Токсикоз, низкое давление и низкий гемоглобин. Это может быть связано с тем, что беременность многоплодная?

— Конечно, может. Но в целом, и при одноплодной беременности вполне возможно подобное состояние. Чёткой взаимосвязи здесь нет. Просто её организм так реагирует. Будущей маме необходимо регулярно наблюдаться в клинике и, разумеется, сообщить о результатах УЗИ лечащему врачу. Я сейчас оформлю выписку, — врач чуть отодвигает ширму и обращается уже ко мне. — Можете пока одеваться. Главное, что вам нужно сейчас знать — с вашими малышами всё в порядке. Никаких отклонений от нормы я не вижу.

"С вашими малышами всё в порядке..." — в голове эхом отдаются слова узиста.

Я по-прежнему не могу поверить. Даже когда одеваюсь и беру в руки выписку с прикреплённой фотографией, всё ещё не верю. Растерянно смотрю на лист, чувствуя, как дрожат пальцы.

Что, если я не справлюсь? Что, если стану плохой мамой? И вообще не смогу дать ничего стоящего своим детям?

В носу начинает щипать, и я быстро моргаю, чтобы сдержать подступившие к глазам слёзы.

Неожиданное горячее прикосновение к моему плечу заставляет вздрогнуть. Я резко поворачиваю голову и упираюсь взглядом в почти чёрные глаза Воронцова. Он стоит близко и пристально смотрит то на меня, то на выписку.

Я не могу прочитать, что именно отражается в его взгляде. Брови как обычно нахмурены, губы сжаты, но мужчина молчит.

— Глеб Викторович, я думала, что вы вышли...

Действительно, он был таким тихим, пока я одевалась. Поразительно. Я даже забыла, что в кабинет врача изначально пришла не одна.

— Как видишь, нет, — босс забирает выписку у меня из рук и указывает рукой на дверь. — Идём, Инна, нам ещё на иглотерапию идти.

И всё? Это всё, что он скажет?!

Два ребёнка. У нас будет два ребёнка, а он никак не отрегариует?! Его это не шокировало? Я точно слышала недовольство в голосе мужчины, когда он говорил с врачом, а сейчас он собирается играть в молчанку?

Выйдя из кабинета вслед за Воронцовым и пройдя несколько метров по коридору, я не выдерживаю.

— Вы что... вы ничего не скажете? — выдаю дрожащий голосом ему в спину. — Вот так вот просто мы пойдём на иглотерапию, потом поедем домой, потом вы отправитесь на работу, словно ничего особенного не произошло? Вы каменный что ли, Глеб Викторович?! Вы вообще слышали, что только что сказал врач?!

Воронцов медленно поворачивается и вперивает в меня тёмный взгляд, выгнув при этом бровь.

— Их два, — показываю боссу два пальца, будто он глухой и не слышит мой истерический крик, который, кажется, на всю клинику разносится. — Два ребёнка, понимаете?! — шмыгаю носом.

Он молчит. Затем медленно выдыхает. Уголки его губ дёргаются, что окончательно вгоняет меня в ступор.

— Два ребёнка это хорошо, — отвечает наконец мужчина, кивнув головой будто в подтверждение собственных слов.

Глава 49

Глава 49

Инна

Хорошо? Что?

До того, как я успеваю что-нибудь ответить, Воронцов снова поворачивается и идёт в сторону лестницы. Я ускоряю шаг, чтобы догнать мужчину.

— Что значит хорошо, Глеб Викторович?! Вы что... вы рады?!

— А ты нет, Инна?

Я? Сложно сказать. Скорее я в панике. В шоке. Я растеряна. И не понимаю, как он может сохранять такое глобальное спокойствие, будто сегодня случилась самая обыденная вещь на земле. Мой мир за последние несколько дней перевернулся с ног на голову несколько раз, а у него словно ничего и не произошло.

Тупо пялюсь в затылок мужчины, не зная, что ему сказать, чтобы он меня услышал и понял. В мыслях вдруг проскальзывает неприятная догадка, которую никак не удаётся отмести в сторону. Я сглатываю вязку слюну, собравшуюся во рту, и снова обращаюсь к Воронцову.

— Вы... что, решили забрать детей?

Он резко останавливается и поворачивается ко мне так, что я впечатываюсь с размаху в его грудь.

— Чего?

— Забрать детей... Поэтому вы рады? Их двое, и вы считаете что я не справлюсь, — мой голос дрожит, когда я об этом спрашиваю, и тошнить начинает сильнее, потому что сама мысль о том, чтобы отдать ему детей кажется мне отвратительной.

Да, я не была готова к двойне, и сейчас не готова, и не уверена, что буду готова, но я просто не смогу от них отказаться. Я же этого себе никогда не прощу.

И ему я не позволю забрать моих малышей... Всё что угодно сделаю, чтобы этого не случилось!

От мгновенно нахлынувшего страха меня начинает дико трясти.