Ребро медали

— Пошел ты, Костя! Я тебе жахну! Тебе оружие вообще нельзя в руки брать. А после того как ты угорел, я б даже штопора не дал! Куда он делся?

— Налево пошел.

Кривошапко заложил машину в поворот, и патрулька вылетела на тихую улицу. С одной стороны дороги тянулся ряд одноэтажных домиков, с другой — длинный бетонный забор, ограждающий гаражный кооператив. Догоняемая пятерка благополучно торчала в этом заборе. Из-под капота ее валил пар.

— Вот видишь, — сказал Кипятков, — я тебе говорил — догоним. Даже стрелять не пришлось. А тебе только штопоры мерещатся.

Палыч остановил патрульку рядом с пятеркой, включил маячки, в простонародье именуемые мигалками, и рявкнул на развалившегося в пассажирском кресле Кипяткова:

— А водитель где?! Какого черта ты сидишь?! Бегом!

Они выскочили из машины и огляделись. Пятерка была пуста. Ключи торчали в замке зажигания. Ветровое стекло в левой части белело сетью мелких трещин, сходившихся в центр круга как раз над рулем.

— Ага, — сказал Палыч. — Водитель непристегнут ремнем был. Видишь, стекло лбом поцеловал. Он где-то рядом. Не мог далеко уйти. Давай, я налево, ты — направо вдоль улицы.

Инспекторы разбежались в разные стороны.

Через две минуты из-за бетонного фонарного столба Кипятков достал тощего юного паренька и, схватив его за ухо, приволок к патрульке. Как выяснилось, убежать водитель не смог, так как по гололеду сильно разъезжались ноги. Это произошло потому, что Гарик (так звали нарушителя) скоблил тротуар домашними тапками-шлепанцами. Кроме того, из одежды на нем были только майка с короткими рукавами и тонкие тренировочные штаны. На лбу у Гарика красным цветом хищно наливался свежий рог, покрытый сложным витиеватым узором, оставленным ветровым стеклом только что разбитого им автомобиля.

Палыч тут же выдал рогатому негодяю согревающую затрещину и грозно крикнул:

— Документы!

Гарик ничуть не согревшимся голосом ответил:

— Дома!

В эту секунду взгляд Кривошапко уловил подозрительное движение на автозаправочной станции, расположенной в ста метрах дальше по улице. Палыч тихо сказал:

— Костян, наручники.

Гарик испугался и залебезил:

— Дядя командир, не надо. Я хороший. Я слегка пива выпил. Взял у папы машину и поехал к подружке на пять минут…

Кипятков уже держал наручники в руке. Неожиданно из заправки вырулил «Мерседес», фары которого не были включены, и плавно тронулся в противоположную от инспекторов сторону. Палыч тут же развел руки Гарика в стороны, подтащил его к столбу и Кипятков защелкнул браслеты таким образом, что юный нарушитель оказался пристегнутым намертво к бетонной уличной конструкции. Инспекторы побежали к патрульному автомобилю.

Гарик закричал:

— Куда же вы?! А как же я?!

Палыч ответил на бегу:

— Постой пять минут, протрезвей немного, мы сейчас вернемся. Смотри, никуда не уходи!

Они запрыгнули в машину и помчались за подозрительным «Мерседесом».

Гарик, тоскливо обнимая холодный столб, принялся для согрева исполнять один из армянских танцев.

Тем временем Палыч жал на газ, а Костя настраивал заслонку автомобильной печки так, чтобы было теплее.

— Слышь, Палыч, не замерзнет он там? — поинтересовался Кипятков.

— Ни черта с ним не будет, — заявил Палыч. — Во-первых, он нагазирован до сорока градусов, а во-вторых — из пятерки горячий тосол хлещет. Пусть себе греется паром.

Через десять минут другой гаишный экипаж, проезжавший по этой улице, вынужден был остановиться, потому что Гарик, прикованный к столбу, выглядел достаточно странным явлением, не имеющим никакого отношения к развитой демократии, оккупировавшей в последнее время всю страну.

Милиционеры обнаружили машину, торчавшую в заборе, и человека, зачем-то обнявшего столб. Самое интересное — человек этот не стоял на месте, а выполнял непонятные движения, конвульсивно изгибаясь при этом.

В состав экипажа входили опытные инспекторы, одним из которых был лейтенант Алмазов, другим — прапорщик Яреев.

Алмазов спросил:

— Чего это он от столба хочет?

Яреев, приглядевшись, ответил:

— Два варианта. Либо пытается залезть по столбу вверх, но ничего не получается, потому что на ногах шлепанцы вместо монтажных «кошек», либо испытывает к бетону сексуальную тягу.

Изя сказал:

— Что-то я о таком виде половых извращений не слыхал ранее. Ладно там, занимаются этим с животными, покойниками, гусями какими-нибудь… но столбы?! Тут что-то не так. Пойдем, посмотрим.

Они вышли из машины, и стали разбираться. Яреев спросил у Гарика:

— Давно здесь стоишь?

Тот, стуча зубами, ответил:

— Не помню. Инспектор сказал, что скоро приедет.

Алмазов изучил наручники и заметил:

— У нас другая модель. Ключ не подойдет. Отстегнуть не удастся. Придется, родной, ждать тех, кто тебя приковал.

— А у вас нету плаща или одеяла? — с мольбой в голосе поинтересовался Гарик.

Яреев ответил:

— Сейчас гляну.

Он открыл багажник патрульной восьмерки, порылся там и подошел, держа в руках какую-то тряпку.

— Вот, — ухмыльнулся Яреев, — бронежилет есть. На липучках застежки. Пластины железные я вынул. Сейчас надену на тебя. Закроет грудь и спину. Хоть воспаления легких не заработаешь.