Ребро медали

Палыч оказался прав. Ночь выдалась результативной. Началось все с того, что лейтенант Абакумов предложил Алмазову с Яреевым посвистеть вместе. Выглядело это так: оба экипажа становились на каком-нибудь перекрестке со средним движением и вчетвером быстро просеивали транспорт без тщательной проверки документов. Как говорится — нюхнул водителя, и «дал пинка». Если что-нибудь продастся — деньги поровну. Если на оформление — экипажи меняются напарниками. Одни едут к доктору, другие остаются свистеть. Смена напарников — необходимое противоядие от укусов жабы, которая может выползти и активизироваться в любой момент при появлении материальных благ, которые зачастую хочется присвоить себе.

Выехали и расположились на одном из несильно оживленных перекрестков близ городской окраины. Место было проверенное. Пьяницы здесь ездили каждую ночь. Патрульные автомобили поставили так, чтобы можно было сразу стартануть за каким-нибудь неостановившимся негодяем. Мороз был слабым, и запахи из салонов машин при открывании дверей и опускании стекол чувствовались прекрасно.

Леха Абакумов был резвым тридцатилетним толстячком среднего роста. Он напоминал каплю воды, быстро стекающую с лакированной поверхности ботинка. Очень любил эклеры. Но прозвище получил более приземленное. Называли его «Батоном». Абакумов действительно ассоциировался со свежим, румяным хлебобулочным изделием, только что вытащенным из печки. Нрав имел взрывной, горячий и безбашенно-необузданный. Смена настроения у него происходила неожиданно. Всего за несколько секунд глаза его могли налиться кровью, и из добродушного и веселого толстячка Батон превращался в яростного маньяка, не контролирующего свои действия и способного надавать по лицу кому угодно. Даже Царь и здоровенный Женька Тягомотин его побаивались.

Напарником же его был тихий и спокойный сорокалетний прапорщик Саша Ивахин. До ГАИ он успел поработать во вневедомственной охране и, учитывая всякие чеченские командировки, являлся пенсионером. Но уходить никуда не собирался, так как справедливо полагал, что на пенсии ему будет нечего кушать.

В середине 90-х годов один из великих милицейских начальников решил провести операцию с названием «Чистые руки». В результате были созданы практически бесполезные и изначально коррумпированные службы — УСБ (Управление собственной безопасности) и КПО (в ГАИ — контрольно-профилактический отдел). Если уэсбэ́шники занимались сопровождением осетинских спиртовозов с паленой водкой и крышеванием проституток, у кэпэо́шников интересы проявились в других сферах криминальной деятельности. Половина сотрудников перегоняла краденые машины в Грузию, а другая половина добросовестно обеспечивала доставку в южные российские порты металлолома с оказавшихся ненужными заводов и потому благополучно распиливаемых на куски. Причем обе половины в свободное от основной деятельности время совали инспекторам деньги и потом решали вопросы с попавшимися на взятках. Бывали, правда, среди них и относительно честные сотрудники типа капитана Марочкина (очень тяжелый случай), но они погоды не делали, а о Марочкине речь пойдет впереди.

Вот как раз в это время Сашу Ивахина заметили возле боксов со странным прибором в руках. Аппарат этот был величиной с кассетный советский магнитофон. На верхней панели имелись несколько окошек со шкалами, и торчала полуметровая антенна. Саша, крадучись, ходил между машинами, щелкал кнопками и, таинственно улыбаясь, разглядывал окошечки. Он несколько раз обходил по кругу каждую патрульку и что-то бормотал себе под нос. Оказалось, устройство, находившееся у него в руках, распознает средства прослушивания. Ивахин не горел желанием быть подслушанным при продаже очередного бухаря, и где-то раздобыл прибор, оказавшись умнее всех. В тот же час к нему намертво прилипло прозвище — «Джеймс Бонд».

Был Саша человеком добрым и покладистым, но бухих «душил» без жалости. Выжимал с них все, что мог. Максимально в описываемое время пьяница стоил сто долларов, или три тысячи рублей. Продавали и дешевле, но не меньше, чем за тысячу (так сказать — по-свойски, учитывая родственные отношения). Существовали, правда, инспекторы, которые умудрялись «выдушивать» и гораздо бо́льшие суммы, но таких рвачей не любили и, как правило, работали они недолго. Жадность кого угодно сгубит…

Первого пьяного водителя поймал Изя. Им оказался молодой армянский парень по имени Рубен. Алмазов привел его к патрульным машинам, куда подтянулись и остальные инспекторы, кроме Яреева. Последний был занят на противоположной стороне перекрестка. Он основательно полоскал мозги какому-то колхозану, имевшему наглость заявить, что доверенности, мол, отменили, как в Белоруссии, поэтому ему, дескать, можно управлять автомобилем и без этого документа. Вместе с Рубеном подошел гражданин той же национальности, но в два раза старше возрастом, и сходу принялся решать вопросы.