Ребро медали

— Конечно, — Яреев продолжал веселиться. — А правда на самом деле в том, что денег у тебя с собой навалом, только мелких нет. И тебя просто давит жаба дать инспектору крупную купюру.

Байзет завилял глазами и заявил:

— Не хочу с вами, гяурами, разговаривать. Можете забрать права. Я себе другие куплю.

Бонд, садясь в патрульку, громко заявил:

— А я мог бы и сдачи дать.

— Правда? — удивился черкес. — Так бы сразу и сказал!

Он тут же нырнул в правую дверь. Инспекторы, оставшиеся на улице, дружно рассмеялись.

Клейман спросил у Изи:

— Ты сам придумал этот фокус с червонцами?

— Конечно. Но устраивать его лучше с братскими армянами.

— Почему?

— Те, кроме битья себя в грудь, начинают деньгами разбрасываться, показывая, что материальные ценности для них — тьфу! Один из них как-то даже порвал пополам пару тысячных купюр и бросил их на асфальт.

— Неужели?

— Да. После его отъезда я подобрал купюры, склеил их скотчем и сказал про себя спасибо. Я ведь не богатый. Я — бедный и неамбициозный.

Яреев похлопал Алмазова по плечу и заметил:

— Да, Израиль Соломонович, ты с голоду не умрешь.

Изя за словом в карман никогда не лез:

— Это вы нигде не пропадете. Кто на красивую бутылку с паленым дагестанским коньяком прилепил отпаренную этикетку от французского «Мартеля» и приправил ее Царю? Не вы, случайно?

— Так ни черта себе, сколько французское пойло стоит! А паленый коньяк нам подарили. Нас тогда Царь нагрузил.

— Ну и как, прокатило?

— Аж бегом! На следующий день он спасибо сказал. Ему коньяк понравился, а мы — сэкономили.

Изя рассмеялся и заявил:

— Так что прежде чем обвинять меня в семитской хитрозадости, посмотрите на свои проделки со стороны. Славяне мне тут нашлись!

Клейман, посмеиваясь, обратил внимание на нижнюю часть ближайшей к ним пятиэтажки, и расхохотался еще сильнее. Вся стометровая длина цокольного этажа здания была расписана черными громадными буквами. Надписи гласили:

НЕ СРАТЬ! НЕ ССАТЬ! ГАРАЖИ — НАПРОТИВ!

Он оглянулся и действительно обнаружил сзади гаражный кооператив.

Подошел Бонд и ворчливо принялся жаловаться:

— Представляете, нарушил этот черкес на триста рублей. Сует мне штуку и требует девятьсот пятьдесят рублей сдачи. Я ему говорю, типа, не ошалел ли ты, родной? А он в ответ, мол, ну, тогда девятьсот давай или пиши протокол.

— И что ты сделал? — спросил Изя.

— Дал ему девятьсот сдачи. Убил бы того урода, который придумал этот кодекс. Раньше не надо было уговаривать. Забрал права и все. Постоит недельку в очереди в районном ГАИ — либо фиг потом нарушать будет, либо заплатит в следующий раз нормально. Про штрафные баллы я вообще молчу!

— Не бухти, Саша, — сказал Алмазов. — Этот кодекс придумали либо пассивные гомосексуалисты, либо вредители, управляемые американскими шпионами, а скорее всего — те и другие вместе. Ради голосов избирателей кое-кто сейчас готов извернуться и самому себе оральный секс сделать. Как же, пекутся они о насущных нуждах водителей и о демократии. Да во всех странах, где демократии по количеству на душу населения в миллион раз больше, чем у нас, попробуй нарушить правила дорожного движения! Тебя это демократическое государство в лице полицейского отпомидорит так, что ты всю оставшуюся жизнь будешь путать рот с гузном! А у нас власть заботится о благе простых граждан. Пока по телевизору гневно разоблачают крохобора-гаишника, сунувшего в карман несчастные сто рублей, народ забывает о тех, кто крадет составами, пароходами и нефтяными потоками. Вот она — кость. Глодай — не хочу! А депутаты и министры тем временем отдыхают где-нибудь в Европе. Когда сожрут всех инспекторов, они придумают нового коррумпированного врага. На очереди масса профессий: таможенники, учителя, врачи, пожарники — чем плохи? Те, кто воруют миллиарды — пойдут последними. Причем на вилы. Если вообще пойдут…

5

Рабочий день начался с больших странностей. Клейман, заглянув в кабинет роты перед разводом, обнаружил в нем все руководство. Не было только Царя. Зато присутствовали трое каких-то хмырей в гражданке с наглыми протокольными лицами. Один из них сидел (страшно подумать!) в царском кресле, а двое других потрошили столы, сейфы и вели себя как дома. Кузнецов с печальным лицом тупо смотрел в окно, а Пушок рявкнул в сторону Клеймана и тот, захлопнув дверь, пошел получать пистолет.

Комната для заряжания, разряжания, чистки оружия представляла собой помещение сарайного типа площадью двадцать квадратных метров. Все стены, полки и потолок были изрешечены пулевыми отверстиями подобно казематам Брестской крепости. Большинство дырок являлись последствиями всякого рода усилений и доработок. Уставшие инспекторы постоянно путали порядок разряжания и потому частенько бабахали во все стороны. Пока обходилось без жертв. Просто везло.