Ребро жестокости

Храм пресвятой Марии Гваделупской с его вытянутой конической крышей, увенчанной большим белым крестом, издалека походил на гигантский шатёр. У подножия холма Тепейяк, Пако с Марьяхой попали в нескончаемый людской поток. Всюду, куда ни поворачивался Пако, были лица, светившиеся высшей надеждой, благоговейные взгляды, устремлённые ввысь, руки, прижатые к сердцам. Паломники несли к алтарю цветы, вдоль тропы стоял нескончаемый, мерный гул коллективной молитвы – кто-то молился шёпотом, кто-то вполголоса, кто-то молча. Люди шли сюда со своей болью и немощью, с тревогой за пропавших без вести и похищенных родных, за тех, кого засосала воронка уличной преступности, чьи души были обречены на бойню, развязанную Молохом нарковойны, ежечасно пожинающего свою кровавую жатву по всей стране. Тысячи человек ползли к храму на коленях через вымощенную каменными плитами паперть. Все они понимали вер примерно так же как и Пако – как регулярную передачу наверх прошений об улучшении собственного благополучия в надежде на то, что милость сия минует соперников и соседей. Никто не понимал её как то, ради чего Спаситель так сильно хотел искупить нашу вину за содеянные грехи. Пако машинально вошёл в притвор вслед за Марьяхой, присел на левое колено, и, обмакнув пальцы правой руки в вазу со святой водой перекрестился. Ему невольно вспомнилось безоблачное детство, когда он ходил с мамой в церковь по воскресеньям. Он поднял глаза и увидел её – знаменитый образ Богоматери, заслонившей собой жестокое солнце ацтеков и принявшей смуглый облик типичной местной метиски, когда она впервые явилась сюда, чтобы спасти индейцев от принесённых испанцами чумы и холеры. Пако опустился на колени вслед за Марьяхой и начал молиться вместе с ней. Он просил пресвятую деву Марию оградить его от вражеских пуль и полицейских, и он также просил её направлять его руку, когда он сам будет разить своих врагов. Марьяха тихонько тронула его за плечо и показала глазами на правый неф, где в очередях к деревянным исповедальням стояли десятки прихожан. Пако согласно кивнул – он обещал Марьяхе, что сегодня исповедуется в этом храме, она считала, что это было совершенно необходимо для спасения его души.

– Приблизься к отцу нашему Господу с полной верой в сердце, ибо не желает он смерти грешника, а хочет его обращения и веры, – сказал епископ Херардо Монтеро, осеняя Пако знаком креста, когда он вошёл в кабинку. – Говори, сын мой, расскажи мне обо всех твоих грехах, которые ты совершил после твоей последней исповеди.

– Я убивал, отец, – бодро начал Пако. – Первый раз я избил человека в Лос-Анджелесе, потому что он был не из нашего района, я проломил ему голову обрезком арматуры, и он умер в больнице. Второй раз я убил человека, потому что мне нужна была от него информация. Мы пытали его с друзьями, и он тоже умер. В третий…

– Грехи твои тяжки, но, увы, не уникальны, таких как ты здесь проходит очень много, – с горечью ответил священник. – Каждый день читай молитву «Отче наш», хотя бы один раз, и по десять раз «Аве Мария», до праздника святой Пасхи. На Пасху снова приходи на исповедь.

– Погодите, святой отец, – сказал Пако, поняв, что священник уже собирается его благословить: с тех пор, как дон Херардо перевёлся в эту церковь из Тихуаны, он привык проводить исповедь в ускоренном режиме, чтобы справиться с огромным потоком кающихся.

– Не могли бы вы, отец, заодно сразу отпустить мне ещё один грех? – спросил Пако.

– Да, конечно, если ты забыл упомянуть ещё какой-либо из совершённых тобой грехов, расскажи мне о нём.

– Дело в том, отец, что та информация, которая нужна мне была от второй жертвы… В общем, это про человека, который в меня стрелял. Я его убью на днях.

– Что?! – в непритворном ужасе возопил отец Херардо. – Я служил в Тихуане, служил в Хуаресе, отпускал грехи самым пропащим душегубам, но такое я слышу в первый раз! Как?! Несчастный, ты пришёл сюда не для того чтобы смиренно каяться в совершённых грехах, ты пришёл, чтобы получить добро от Бога на новые злодеяния, ты хочешь получить от меня разрешение на убийство!

Епископ Херардо Монтеро в чрезвычайном волнении, выскочил из исповедальни и, отдёрнув занавеску, указал ему на дверь. Несколько голов прихожан обернулось в их сторону.

– Вон! – воскликнул священник и, слегка придя в себя, добавил уже более спокойно. –Уходите прочь, молодой человек, и не преступайте порог святой, соборной, апостольской церкви, пока вы не одумаетесь. Одумайтесь, заклинаю вас, одумайтесь пока не поздно! Иначе гнев Господень неминуемо настигнет вас. Не позволяйте Нечистому владеть собою, помяните моё слово. Изгоните прочь ваших демонов, которых я всё ещё вижу в вашем облике. Вон как они нагло ухмыляются, скалятся. Вы нарушили главную заповедь и упорствуете во грехе! Не убий! Нет! Идите, молодой человек, идите. Да снизойдёт на вас благодать божья и да отвратят вас ангелы от зла, пустившего корни в вашей душе. Опомнитесь!