Ребус

На стене появилась светография страшного лица цвета сырого мяса. Дитр увидел, как сидящего спереди слушателя передернуло. Андра в этот раз уселась подальше от него, но Дитр знал, что и она не может смотреть на Ребуса без ужаса.

– Такую рожу я бы точно запомнил. Нет, не видел, – старик замотал головой.

– А видели ли вы… – Обвинитель сделал знак Секретарю, и тот поменял изображение, – этого человека?

Дрожь в зале мигом унялась, зато Дитр досадливо сжал кулаки. Полиция твёрдо и политически не демонстрировала даже высоким чиновникам портретов молодого Ребуса: обожжённое чудовище должно оставаться чудовищем. Кто-то из дам присвистнул, тревожная тишина сменилась восторженным и удивленным воркованием. Дитр подумал, что когда процесс закончится, он, вместо того, чтобы налить Ралду Найцесу, даст ему в глаз.

У полиции уже после закрытия дела появился новый портрет Ребуса – здесь он позировал художнику с папиросой, зажатой в длинных тонких пальцах. На портрете Ребус соизволил широко ухмыльнуться краем сильного, яркого рта и продемонстрировать художнику верхний ряд зубов, крупных и ровных. От улыбки на подбородке натянулась кожа, подбородок у него был крепкий, мужественный, но не жесткий – под стать остальному изысканно очерченному лицу. Художник (Д. Таттцес, судя по автографу внизу портрета) справился со своим делом лучше всех, кто рисовал Ребуса до него. Словно бы вылощенная перед зеркалом улыбка неприятно контрастировала с холодными черными глазами, которые юноша забыл весело прищурить – так делают люди, не умеющие улыбаться.

Ребус был красив. Ребус был уродлив. Ребус был умнее человека. Ребус был хуже человека. Ребус был гнилой тенью прошлого Равилы Крусты и Дитра Парцеса. Ребус продолжал уничтожать. Ребус их всех уничтожит.

– Я б дала ему прикурить, – легкомысленно прошептала дама сзади.

– Я б ему много чего дал, – ответил ей сосед.

Дитр обессиленно закрыл лицо ладонью, сквозь пальцы отметив, что Церус на своем ряду удивленно вздернул брови и что-то зашептал переводчику. Подданные Принципата тоже не видели лица пресловутого соплеменника, чей фенотип из-за уродств невозможно было определить. Сейчас же омм Церус, по видимости, был неприятно обескуражен, потому что со стены на него глядела такая же в своей породистости, а то и более отборная физия.

– Этого, – Свидетель обернулся, разглядывая вторую светографию, – я тоже не слишком помню. Да знаете, сколько вокруг Крусты вертелось красавчиков? Как сольпуг под лампой! Похоть всемирная, замужняя женщина, постыдились бы, горе-ухажеры!

– Проще говоря, – настойчиво спросила Защитник, – этого человека вы тоже не видели?

– Не помню такого. Можете записать, что не видел.

– Можно включить свет, – сообщил Обвинитель. Секретарь захлопнул светоскоп и дал знак, чтобы дали газу. Когда в зале снова стало светло, Дитр заметил, что Ралд не выглядит особо разочарованным.

Председатель спросил, закончен ли расспрос Свидетеля, Защитник и Обвинитель кивнули. Старик вернулся на свою лавку и сел рядом с прямым как деревяшка Церусом.

Обвинитель вскинул кулак.

– Ходатайствую о предоставлении новой улики по делу Равилы Крусты.

– Прошу отклонить ходатайство, – громко заявила Защитник с поднятым кулаком. Она нервничала: вышитый золотом щит на её церемониальной мантии перекосился, а она даже и не подумала его поправить. – Улики надо предоставлять сразу же.

– Улика была обнаружена позавчера вечером нашими коллегами, работающими по делу в Песчаной Периферии, и я получил её только сегодня утром почтовой чайкой. Только утром Обвинительная бригада согласовала этот предмет как улику и приложила её к делу. Мы никак не могли приложить её заранее.

– Принято, – кивнул Председатель.

Члены Обвинительной бригады вынесли и установили на столе увеличивающее стекло, расположив так, чтобы было видно всем слушателям. Под стекло положили маленький золотой предмет. Дитр увидел, что это был простой золотой портсигар.

– Госпожа Круста, – спросил Обвинитель, – вам знаком этот предмет, который мы нашли в ваших вещах в особняке Префектуры?

– Да, – коротко кивнула Круста, прекрасно владея собой. – Это мой портсигар, я раньше покуривала.

– Случалось такое, что вы переговаривались за папиросой с Рофоммом Ребусом в годы учебы в институте?

– Да, случалось, – процедила Круста.

– Переверните, пожалуйста, портсигар, – спокойно попросил Обвинитель.

Дитр, который вздумал отпить из стакана, чуть не поперхнулся: на обратной стороне портсигара был выгравирован герб.

– Вам знаком этот герб, госпожа Круста?

– Да, это фабричный герб на моём портсигаре, – голос у Префекта стал деревянным.

– Обвинительная бригада ходатайствует о вызове нового свидетеля, – сказал Обвинитель. У Защитника не нашлось слов, а Председатель коротко согласился. – Обвинительная бригада вызывает шеф-следователя Дитра Парцеса.

– Господин Парцес, встаньте, пожалуйста, – проговорил Председатель.

Сам не зная, какое сейчас у него выражение лица, Дитр послушно поднялся.