Ребус

Ребуса подбросили к порогу благотворительного дома сирот третьего дня год девятьсот семьдесят девять. Кто мать, так и не узнали, но в пеленку к младенцу она засунула записку о том, что мальчика зовут Рофомм Ребус. Андра же с высокой долей вероятности предполагала, что мать звали Лирна Сироса. Прилагалась выписка из столичного морга, где было указано, что четвертого дня год девятьсот семьдесят девять к ним поступил труп женщины с личником на имя Лирны Сиросы. Лирна Сироса значилась жительницей Чистой Коммуны, что под агломерацией Акк. Умерла Лирна Сироса от истощения и внутреннего кровотечения, вызванного, по всей видимости, недавними и тяжелыми родами. За трупом никто не пришел, и восьмого дня Сиросу кремировали за городской счет.

В подтверждение своей теории Андра прилагала подробную карту области вокруг Акка. Чистая Коммуна (уничтожена в год девятьсот восемьдесят три во время антисектантской кампании) находилась в двадцати трех сотнешагах от городка Марил, населенного в основном бывшей гралейской знатью, среди которых были члены семьи Ребус.

Также в папке имелись материалы из полицейских отчетов, и все они касались сиротского дома в маленьком спальном городке столичной агломерации. Одна из записей обрывалась посередине, рядом стояла заметка Андры о том, что материал взят из полицейского архива довоенного времени, и запись была повреждена во время одной из атак Доминиона. В год девятьсот восемьдесят шесть выбросился из окна мужчина из детдомовского персонала. Мальчик (Ребус, Рофомм, семь лет), находившийся в комнате, из окна которой выпрыгнул человек, сказал полиции, что не знает, почему человек это сделал. Полиция приложила неподтвержденные свидетельства других детей, которые говорили, что этот человек «странно с ними себя вел», не уточняя, в чем странность проявлялась. Воспитатели же говорили, что дети выдумывают. Полиция не нашла подтверждения словам детей, как и, впрочем, доказательства тому, что Ребус, Рофомм, мальчик семи лет, мог вышвырнуть из окна взрослого мужчину. Ралд понял, что пройдет лет десять, и этот мальчик будет с папиросой в зубах рассказывать однокашнице о том, как он ненавидит извращенцев.

Детей регулярно проверяли врачи, в том числе и душевник. В год девятьсот девяносто три, когда войска Доминиона еще не добрались до голодающей столицы, врачи заключили, что воспитанник по имени Рофомм Ребус отличается отменным здоровьем даже по гралейским меркам, а учитывая тяжелое время, это и вовсе удивительно. Дети недоедают, и в этом возрасте многие в среднем ростом ниже медицинской нормы и часто болеют.

Записи душевника представляли собой наибольший интерес. Он отметил высокий интеллект и эмоциональную уравновешенность Рофомма, на первый взгляд никаких душевных травм или уродств не обнаружено. Далее начинались странности. Другие дети говорили, что Рофомм отнимает у них еду, а им никто не верит. С ним невозможно о чем-либо договориться – об обмене сладостями на игрушки, например. Если Рофомму что-то надо, он просто отберет это у тебя. Душевник решил зайти с обратной стороны и спросил мальчика, есть ли у него друзья. «Нет, откуда им взяться? Они называют меня гралейской мордой и не хотят со мной играть», – ответил он мне. Но в разговорах со мной другие дети ни разу не упоминали национальности Рофомма Ребуса и все их жалобы касались других проблем. Я сказал это мальчику, на что он ответил мне с самым честным видом: «Они очень хорошо лгут, доктор. Они же не хотят, чтобы вы заподозрили их в душевном уродстве». Всемирным чутьем я увидел, что лжет Рофомм, но ничего ему не сказал.