Речь против языка

Настойчивое употребление местоимения «мы» в речи современных русскоязычных ученых объясняется не только готовностью нести уголовную ответственность, но и имеет более глубокие причины. Русское слово «местоимение» означает общепринятое слово, употребляемое вместо имени.

Местоимение явно несопоставимо с иными частями речи, выглядит среди них белой вороной. Мало того, что оно удваивает строй (дублирует структуру) различений всех других частей речи, оно к тому же обнаруживает дополнительное, чуждое другим частям речи измерение: дискретную[585] протяженность или позиционность[586] (примеч. dcccxvii).

Средневековые ученые тролли искали звательный падеж (si-lentium) для слова «я». Это слово действительно любопытно и важно.

В грамматиках египетского языка особенность местоимения «я» определяется так:

Несомненно, что как слова-указатели местоимения не выражают понятия. Можно, однако, отметить любопытное явление для личных местоимений 1 лица ед. ч.: все они могут быть определены детерминативом [определителем, знаком] человека. Местоимения 2 и 3 л. ед. и мн. чисел определителей не имеют. Следовательно, местоимения 1 л. ед. ч. больше соотнесены с понятием, чем остальные местоимения. Видимо, для египетского предметного мышления я – знаменательное слово (примеч. dcccxviii).

В иврите русскому местоимению «я» соответствует англ, КГ. В древнеегипетском языке это слово соответствует местоимению-суффиксу 1-го лица, nj, но двойственного числа.

Иначе говоря, древний египтянин говорил о себе как наместник Бога на Земле – природный русский император в указах и речах: мы (двое, оба). В русском языке военных двойственность «я» сохранилась в присказке: я – головка от крупнокалиберного снаряда (примеч. dcccxix).

Этрусское имя Януса – Ани. Невольники этрусских купцов в Шумере называли своего бога Ан (аккад. Ану, небо, эстонск. ону, дядя, финск. опт, счастье, удача, русск. оный, он, они), а его подручных – энеями-янусами – Энки и Энлиль (примеч. dcccxx). Евреи утратили двойственное число в грамматическом 1-м лице местоимения.

Египетское местоимение бывших хозяев 1-го лица единственного числа .j, я, превратилось у ушедших рабов в имя Б-га, Яху[587]. У рабов и господ разные понятия о жизни. Говорящие орудия (их язык хорошо изучен) (примеч. dcccxxi) не смели называть себя именем, они величали себя кличкой или по принадлежности к хозяину – латинским те[588], или же просто частью Хозяина (аккадск. парцу, лат. part-, от pars, русск. партия) (примеч. dcccxxii). Местоимение «мы» имеет источник в этом партийном те. Малоупотребительное латинское местоимение nos (мы) живо в русском притяжательном местоимении «наш».

То, что обозначает слово «я» в психолингвистике, описывается так:

Представляется обоснованным признать наличие в психическом аппарате человека функционального базиса речи – системы, лежащей в основе языковой способности и выполняющей задачу довербального осмысления объективной реальности и ориентировочной деятельности, подготавливающей через обобщение представлений понятиные образования к номинации и проявляющейся в коммуникативных актах в виде паралингвистических компонентов, определяющих содержание и форму речевого высказывания (примеч. dcccxxiii).

В описанном мутном образе любопытно словосочетание «психический аппарат», которое обычно психолингвисты также называют словом «психика». «Опытами опровергается бытующая до сих пор мысль о том, что человеческая психика рождается или просыпается только вместе с усвоением языка, речи» (примеч. dcccxxiv), сделал вывод А.И. Мещеряков, изучая слепоглухонемых детей (примеч. dcccxxv).