Речи бунтовщика

За пять, за шесть лтъ до Коммуны, въ эпоху усиленнаго развитія соціализма, передъ подготовителями будущей соціальной революціи предсталъ следующій основной вопросъ: надо было найти способъ политической группировки обществъ, наиболе соотвтствующій той великой экономической революціи, которой требуетъ отъ нашего поколнія существующій промышленный строй и которая приведетъ къ уничтоженію частной собственности и предоставленію во всеобщее пользованіе богатствъ, накопленныхъ предыдущими поколніями.

Интернаціональный Союзъ Трудящагося Народа далъ отвть на этотъ вопросъ. Группировка, — говоритъ онъ,—не можетъ ограничиться одной націей: она должна перешагнуть черезъ искусственныя границы. И вскор эта великая идея охватила умы народовъ, овладла ихъ сердцами. Преслдуемая лигой всхъ реакцій, она не погибла; какъ только препятствія, мшающія ея развитію, падутъ по повелнію возставшихъ народовъ, она возродится, полная силы и могущества.

Но что будетъ представлять изъ себя подобная обширная ассоціація?

Дв могучихъ идеи отвтили на этотъ вопросъ: Народное Государство или Анархію.

Нмецкіе соціалисты говорятъ, что все накопленныя богатства должны быть сосредоточены въ рукахъ государства, которое предоставитъ ихъ рабочимъ ассоціаціямъ, организуетъ производство и обмнъ и будетъ слдить за жизнью и работой общества.

На это боле опытные соціалисты латинской расы имъ возражаютъ, что подобное государство, — если-бы даже оно могло существовать, — было-бы самой ужасной изъ тираній. Этому идеалу, заимствованному изъ прошлаго, они противопоставляютъ новый идеалъ — анархію, т. е. полное уничтоженіе государства и организацію, основанную на свободномъ союз народныхъ силъ, на добровольномъ соглашеніи производителей и потребителей.

Многіе сторонники Народнаго Государства, наимене зараженные правительственными предразсудками, признаютъ въ Анархіи наиболе совершенную организацію; но анархическіе идеалы, по ихъ мннію, такъ далеки отъ насъ, что намъ незачмъ ими заниматься. Съ другой стороны, анархической теоріи не доставало ясной и конкретной формулы, чтобъ опредлить свою исходную точку, оформить свои концепціи, доказать, что она опирается на стремленія самого народа. Союзъ ремесленныхъ корпорацій и потребительныхъ группъ, распространяющійся за искусственныя границы, выходящій за предлы существующихъ государствъ, казался въ то время невозможнымъ. Кром того, было ясно, что онъ не можетъ охватить всего разнообразія человческихъ проявленій. Надо было найти для анархіи боле ясную и доступную формулу.

Если-бы дло шло исключительно о выработк теоретическихъ формулъ, мы-бы сказали: оставимъ вс теоріи! Но пока новая идея не получила яснаго и точнаго опредленія, она не овладваетъ умами, не вдохновляетъ на ршительную борьбу. Народъ боится неизвстности и не берется за дло, пока у него нтъ, какъ точки опоры, вполн опредленной и ясно формулированной идеи.

Эту точку опоры указала ему сама жизнь.

Въ теченіе пяти мсяцевъ осады изолированный Парижъ узналъ какъ великъ избытокъ его экономическихъ, интеллектуальныхъ и моральныхъ средствъ, какова сила его иниціативы. Онъ видлъ, что шайка болтуновъ, захватившая власть, неспособна организовать ни защиты Франціи отъ вншнихъ враговъ, ни ея внутренняго благоустройства. Онъ понялъ, что центральная власть препятствуетъ всякому свободному проявленію мысли и силъ великаго города, что правительство безсильно отражать удары и не можетъ облегчить эволюцію человчества. Во время осады онъ видлъ самую ужасную нищету, нищету своихъ рабочихъ и защитниковъ наряду съ наглой роскошью правителей бездльниковъ. Онъ понялъ, что центральная власть была причиной гибели всхъ его стремленій къ свобод, его попытокъ разрушить этотъ гнусный режимъ. Естественно возникла у него мысль преобразовать Парижъ въ независимую коммуну, способную осуществить все то, что продиктуетъ ей свободная мысль народа! Слово „Коммуна” вырвалось тогда изъ всхъ устъ.

Коммуна 1871 года — первая попытка. Рожденная на исход войны, стиснутая двумя арміями, готовыми протянуть другъ другу руки, чтобъ раздавить народъ, она не посмла вступить на путь экономической революціи. Она не объявила себя открыто соціальной коммуной, не ршилась приступить къ экспропріаціи капиталовъ, къ организаціи труда. Она не порвала окончательно съ традициями государства и представительнаго правительства, не постаралась осуществить въ Коммун той организаціи, которую она представляла себ, провозглашая независимость и свободную федерацію коммунъ. Если-бы Парижская Коммуна просуществовала еще нсколько мсяцевъ, естественный ходъ событій натолкнулъ-бы ее на путь экономической революціи. Потребовалось четыре года непрерывныхъ возстаній, чтобъ монархія стала буржуазной республикой; неудивительно, что парижскій народъ не сумлъ въ одинъ мигъ превратить государство грабителей въ анархическую коммуну. Будущая революція будетъ коммунистической и осуществитъ все то, чего не успла сдлать Парижская Коммуна.

Коммуна пала, и буржуазія мстила народу за страхъ, который онъ ей причинилъ своими попытками къ освобожденію.