Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи (сборник)

9) Это описание, как мне кажется, вполне соответствует тому внешнему виду, который в то время имели наши богослужебные собрания, и во всяком случае, оно опирается на непосредственное впечатление. Однако вывод, что поэтому в этих собраниях господствует совсем иной принцип общения, а не тот, который был развит выше, по-видимому, может быть признан не всецело, а лишь при следующих ограничениях. А именно, дальше членам истинной церкви, которые в силу исторически сложившихся требований не могут обнаруживать самодеятельность и выступать в роли священников во внешнем религиозном обществе, указывается на домашнее богослужение как на способ удовлетворения их потребности в религиозном обнаружении. Но если во внешней церковной общине имеются лица, способные последовать этому указанию, то они, несмотря на внешние преграды, отнюдь не могут быть только пассивными и воспринимающими и в церковных собраниях, так как ведь они тотчас же перерабатывают воспринятое в связи с указанной сферой обнаружения. И эта деятельность в таком случае совершается в самом собрании, и если мы представим себе последнее и ассимилированные с ним домашние богослужения как одно целое, то эта более широкая община явится нам в виде единого деятельного организма. И эта деятельность обнаружится и в самом собрании, когда несколько семей связаны между собой в своем религиозном чувстве и когда тот, кто руководит собранием, знает эту внутреннюю производительность ее соучастников и имеет ее в виду. Следовательно, лишь там, где и в домашней жизни, и в родственном общении не развивается религиозное обнаружение, – а в то время, действительно, что-либо подобное было мало заметно в пределах нашего отечества, – справедлив вывод, касающийся этого пункта. Кроме того, следует еще принять во внимание, что, так как религиозное обнаружение по своей природе стремится стать искусством и, следовательно, обусловлено не одной только силой религиозного чувства, но вместе с тем и мастерством, то отсюда уже вытекает невозможность полного равенства во взаимном общении. Если мы сравним с этим крупные формы изображения в какой-либо иной области искусства и сообразим, что, например, в музыкальном искусстве для этого нужен не только композитор, но и художник-исполнитель, начиная с виртуоза, играющего на главном инструменте, вплоть до подчиненных аккомпаниаторов, и, кроме того, еще изготовитель музыкальных инструментов, и что и слушатели, если только они – знатоки, не только воспринимают, но и перерабатывают воспринятое каждый на свой лад, – то мы должны будем признать, что и в церковных собраниях огромное большинство может состоять лишь из художников-аккомпаниаторов и что тем не менее все до некоторой степени содействуют обнаружению целого. Следовательно, лишь там, где такое содействие совершенно отсутствует и имеется либо только пассивно-религиозное настроение, либо же одно мирское художественное чувство, а не религиозный дух, который стремится высказать и соучаствовать в богослужении, – лишь там вполне осуществляется указанная односторонность.