Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи (сборник)

21) С этим возражением, которое основано лишь на весьма недостаточном опыте, я уже не могу согласиться. Что касается, прежде всего, языка, то могло бы, правда, казаться, что народ и образованные люди испытывают далеко не равное наслаждение от религиозной беседы, в которой, согласно выставленному здесь требованию, должны быть использованы все средства красноречия. Однако всякое истинное красноречие должно быть всецело народным; когда оратор в выборе выражений или также хода мыслей пользуется приемами, не соответствующими пониманию большинства, то такую речь всегда надо признать искусственной; и потому надо уметь так говорить, чтобы действовать на образованных людей с помощью чисто народного языка. Таким образом, деление слушателей в отношении их способностей обусловлено не природой самого дела, а лишь сознанием несовершенства самого художника; и несовершенство иного рода можно усмотреть и в том, что один умеет лучше говорить для народа, а другой – для высших сословий. Что же касается, во-вторых, умонастроения, то, конечно, нельзя отрицать, что разногласия в этом отношении среди слушателей имеют место лишь в довольно узких пределах, чтобы религиозная речь имела значительный и благоприятный успех. Но нельзя признать правильной посылку, что в однородной в остальных отношениях толпе, живущей общею жизнью, могут развиться весьма разнородные религиозные черты; эта разнородность была бы тем более странной, что, согласно допущению, своеобразие не настолько сильно, чтобы создать самостоятельную религиозную общину, а с другой стороны, должно быть слишком ярко выраженным, чтобы усвоить религиозную речь, исходящую из иного умонастроения. В крайнем случае, лишь в больших городах могут сойтись в одном месте столь различные элементы; а в них каждый с величайшей легкостью может выбрать то богослужение, которым он может укрепить и оживить себя. Если же рассматривать народ в отношении различных форм благочестия, упомянутых на следующей странице, – или каких-либо иных подобных форм, – то всегда можно найти, что в целых областях и в течение многих поколений религиозная жизнь развивается в одном месте преимущественно мистически, в другом – более опирается на историю, в третьем – допускает преобладание разумного размышления. Итак, если только одностороннее пристрастие руководителей церкви не стесняет для смешанного населения больших городов упомянутой легкости выбора, и если, с другой стороны, все религиозные ораторы стремятся к истинной народности, то в отношении этого пункта современное состояние можно было бы признать вполне удовлетворительным.