Речка за моим окном

ТРЮФФЕЛЬ. Да. Но здесь возможно и другое: я для них просто не существую. Как если бы я был соткан из прозрачного воздуха. Обычно юные прелестные создания этого пола с такою лёгкостью спешат ко мне в объятья!.. Я поднялся, стряхнул с себя листья и какие-то сухие веточки, оглянулся окрест меня и подумал: "О времена! О, нравы!.. И однако же в каком красивом уголке Ростова я оказался…"

АВТОР. В красивом? Да, вы правы. И однако же здесь, на моей-то улице, после каждого дождичка появляется непролазная грязь!..

ТРЮФФЕЛЬ. Грязь − всего этого не видно из окон вашей квартиры. Так она у вас хитро расположена.

АВТОР (задумчиво). Словно бы по чьему-то умыслу.

ТРЮФФЕЛЬ. А вот речка с красивыми берегами — и окрестными дачами видна. Главный вокзал слишком близко — это не очень хорошо, но с другой стороны: близость железной дороги — в этом весдь тоже есть какая-то романтика!

АВТОР. Да я и так всё время любуюсь речкою и любуюсь. Ведь это вы меня сюда поселили, не так ли?

ТРЮФФЕЛЬ. Может быть, может быть…

АВТОР. Помню ещё в семидесятом году — мне тогда было двадцать лет, и я служил в армии — я оказался на том берегу (показывает рукою в окно). И вот я иду вон через ту самую рощу (показывает рукою в окно). Меня, ещё помню, поразили эти старинные дубы, оставшиеся от дореволюционных времён. Вышел к берегу речки, вон на то место, возле вон тех тутовых деревьев, улёгся на травке и смотрю на противоположный берег. А там как раз достраивался большой дом. Смотрю и думаю: везёт же людям! Они будут жить в этом доме и смотреть каждый день из своего окна на эту речку, на эту рощу!.. И как уж так получилось — и сам не знаю, но спустя много лет я живу именно в этом самом доме! После сложнейшего обмена, в котором по сложнейшей схеме участвовало штук двадцать квартир, я вдруг оказался именно здесь.

ТРЮФФЕЛЬ. Надеюсь, вы понимаете, что в этом деле не обошлось без меня?

АВТОР. Конечно, конечно! Ценю, понимаю… Но иногда мне начинает казаться, что красота этой речки − она как пир во время чумы! Как сатанинское наваждение!

ТРЮФФЕЛЬ. Вы льстите моим способностям. Не я создал это маленькое чудо. Всё, что вы видите вот за этим своим окном, − реальность, и даю вам честное слово: если и был кто-то, кто подстроил всё так, что вам отсюда видно одно лишь хорошее, а плохого ничего не видно, то вот уж это − не я. Да и не в моих это было бы интересах… (Смеясь каким-то своим мыслям.) Да, но я забыл вам дорассказать о том, что было со мной дальше. Так вот, стоял я на берегу, и тут, словно бы в ответ на эти мои раздумья, из-за камышей выплыла пара белых лебедей. Он и она. (Задыхаясь и не находя слов от возмущения и обиды.) И представьте: и эти, как и те девицы, не обратили на меня внимания и спокойно заскользили дальше по воде, как по хрустальному зеркалу!

АВТОР. Ещё один удар по вашему самолюбию?

ТРЮФФЕЛЬ. Да! Всё прекрасное по праву причитается мне! Согласно священным снабженческим распорядкам! И горе тому, кто придерживается на сей счёт противоположного мнения!.. (Медленно приходя в себя, спокойно.) Эти девочки и эти лебеди − они окончательно доконали меня… О как безнравственен этот мир! И как он нуждается в исправлении!.. И тут я понял: я остаюсь! Я остаюсь!!! Я прошёл вверх по течению, к тому месту, где у причала привязана лодка, и поднялся по каменной лестнице… А вскоре после этого вы увидели меня из своего окна, и позвали меня, и вот я у вас, с вами.

АВТОР. Я рад, что вы образумились и решили-таки не уноситься в космические бездны. Мне бы вас, Мефодий Исаевич, очень недоставало. Теперь вы будете захаживать ко мне в гости, но только не по делам, а уже просто так! И мы будем любоваться с вами красивыми речными пейзажами из моего окна и…

Лицо Трюффеля выражает сомнение, и автор замечает это.

Я сказал что-то не то? Ну, хорошо! Мы сможем и так просто, э-э-э, пройти прогуляться, подышать воздухом…

ТРЮФФЕЛЬ (останавливая автора жестом). Владимир Юрьевич! Должен вам сказать, что я весьма удовлетворён итогами нашей нынешней встречи.

Автор осекается. Внимательно смотрит на Трюффеля.

Опус в историческом духе, который вы изготовили по заказу нашего ведомства, − он вполне устроит моих коллег. Так давайте же безо всяких излишних сантиментов рассчитаемся.

Обоюдная пауза.

С учётом, конечно же, моих предупреждений о размере и качестве гонорара. (Достаёт бумажник.) Валюту какой страны вы предпочитаете в это время суток? Есть песеты, юани, крузадо, динары, тугрики − как видите, выбор очень велик.

Автор внимательно смотрит на Трюффеля, как бы заново изучая его.

АВТОР. Уберите это. Не нужно мне ваших денег.

ТРЮФФЕЛЬ. Понимаю. Есть и другие формы оплаты. Пожалуйста, выбирайте: всё, что в моих силах − ваше. Разумеется же, с учётом тех поправок… хе-хе-хе… поправочек…