Речные Речи

– Что такое, Кати? – Марта заметила легкое выражение неприязни, отразившееся на лице женщины. – Мне казалось, ты из нас самая читающая.

– Не люблю этого автора, – Кати опустила взгляд на вязание в руках. Ее волосы были такие же темные, как и у Шаримы, но более мягкие и послушные, забранные в элегантный пучок, и если она и закрашивала седину, то это было сделано профессионально. Ее одежда также отличалась простотой, но качественными тканями и пошивом, что контрастировало с пестрым стилем Марты.

– Что так? – Летисия подняла взгляд. – Плохо пишет?

– Пишет хорошо, – сдержанно ответила Кати, накидывая петли, – но лучше бы не писал вовсе.

Шарима слушала молча и напряженно.

Марта и Летисия переглянулись и молча вернулись к вязанию, не задавая вопросов. Шарима попробовала подобрать петлю и, тут же ее потеряв, подняла голову и посмотрела на черноволосую женщину, спокойно выпускавшую из-под равномерно работающих спиц полотно вязания.

– Что не так с этим… – она кивнула на книгу.

– Не про то он пишет, – Кати продолжала вязать, чуть крепче сжав спицы.

– Как это можно писать не про то? – Шарима не могла оставить этой темы, ведь ее муж собирался читать книгу, раз он принес ее. Она дотянулась до книги и, перевернув ее, пробежала глазами по аннотации. – Детектив какой-то… Вообще-то Рон не большой любитель детективов… Странно.

Кати вздохнула, но все-таки пояснила:

– Он пишет неуважительно о тех вещах, в которых недостаточно разбирается. Но беда не в этом. Он пишет об этом так, будто бы имеет хорошее представление, заставляя несведущего читателя посмотреть на эти вещи его глазами. А может быть… – спица на мгновение замерла в ее руке, отразив отблеск светильника, – разбирается, но, что хуже, намеренно вводит в заблуждение читателя.

– Это же художественная литература, не научная, – пожала плечами Марта.

– Ты думаешь, мы не учимся по художественной? – Кати посмотрела на Марту, сидевшую по правую руку от нее, – Много помнишь из школьного курса по истории Франции, если не по Дюма, или Англии, если не по Вальтеру Скотту?

– Да я как-то… – Марта задумалась, припоминая, читала ли она их.

– А они не были историками и своевольничали.

– Летописцы тоже своевольничают, – вступила в разговор Летисия, – у каждого своя голова.

В этот момент, вышагивая с камбуза, к ним присоединился Рон. Теперь он выглядел куда благодушнее с большой кружкой горячего шоколада в одной руке и пирогом в другой. Пирог он нашел на столе на камбузе и решил, раз уж без его приглашения лодку наводнили вязальщицы, то и выяснять, чей это пирог, он не будет.

Завидев его, Шарима решила, что пришло время чая.

– Я помогу тебе, – вызвалась Марта. Это именно она принесла пирог со шпинатом, который так поднял Рону настроение. Преимущество нелюбви к готовке заключалось в том, что она знала лучшие пекарни и кулинарии.

Рон опустился на место супруги, подвинув в сторону ее вязание.

– Не хочешь ли попробовать? – поинтересовалась Летисия, – я могу показать, как.

– По мне так проще купить свитер, а время потратить на что-то полезное, – честно сказал Рон то, что думал. Но без упрека.

– Время, проведенное за спицами, не так бесполезно, как тебе кажется, – у Летисии был очень приятный бархатистый голос человека, который уже давно никому ничего не доказывает. А просто наслаждается процессом. – Это довольно простое действие, приносящее видимый результат в обозримом будущем. Такая деятельность способствует выработке серотонина и дофамина в нашем организме. А совместное вязание в компании других людей дает чувство принадлежности группе, общности, и повышает уровень окситоцина. Все три этих нейромедиатора являются химической составляющей ощущения счастья.

С удивлением Рон посмотрел на женщину, которую до этого принял мысленно за простую домохозяйку.

– Простите… А Вы чем занимаетесь?

– Сейчас вяжу, – рассмеялась женщина.

– Летисия – профессор нейробиологии, на пенсии, – заметила подошедшая с пирогом в руках Марта.

Шарима вынесла и установила на столе поднос с чайником и чашками.

– Счастье – очень интересный предмет для изучения, – добавила пожилая дама.

– Но иногда для понимания человеческого счастья приходится пожертвовать счастьем и жизнью мышей, – Кати сидела дальше остальных от стола, и ее лицо частично было скрыто от отблесков фонаря.

Марта медленно набрала воздух и тяжело выдохнула. Летисия, напротив, совершенно спокойно отнеслась к замечанию Кати.

– Может, зажечь свет? – поинтересовалась Шарима.

Рон уже хотел подняться к выключателю, но хор женских голосов остановил его: «Не надо, так уютнее».

После чая все разошлись по домам. Убирая со стола, Шарима наткнулась на книгу.

– Ты же не читаешь детективы.

Рон расположился на стуле у самого борта, глядя на темную воду. Обернувшись, он удивленно посмотрел на жену, не понимая, о чем она. Шарима указала на книгу.

– А, – Рон снова отвернулся на реку, – порекомендовали в магазине. Решил попробовать.

Шарима в ответ промычала что-то невнятное и ушла на камбуз.