Red is my favourite colour (СИ)

— Какого чёрта этот здесь делает? — Гаррет цедил слова сквозь зубы, обращаясь ко мне, но в упор смотря на Сэллоу. Тот только начал приходить в себя и уже настойчиво вырывался, но Гаррет держал крепко.

— Давайте сейчас не будем выяснять отношения, нам нужно сесть и обсудить, что делать дальше. — Я подошла к Гаррету со спины и многозначительно положила руку ему на плечо, как бы убеждая отпустить Сэллоу. Он склонил голову набок и затем расслабил хватку, поворачиваясь всем телом ко мне. Я не выдержала — стукнулась лбом о его грудь, стиснула в крепких объятьях и окончательно осознала, как сильно соскучилась.

***

Земля уходила из-под ног стремительно и безжалостно. Я не думал, никак не мог представить, что в Амелии осталась такая нежность. Даже если и осталась, то точно не по отношению к рыжему. Так какого чёрта происходит?

Я наблюдал со стороны, как какой-то не вовремя появившийся чужак, нарушивший интимность момента. Таким несвоевременным и ненужным я не ощущал себя очень и очень давно. Захотелось исчезнуть, рассыпаться пылью и раствориться в воздухе, лишь бы не испытывать ту неловкость, которая мгновенно захлопнула вокруг меня свой капкан.

В душе разгорались обида и чувство несправедливости. Ещё вчера, когда мы были вместе, мне казалось, Амелия подарила мне самое дорогое и сокровенное — своё тело. Получается, я довольствовался объедками, чем-то абсолютно для неё неважным, а вот он берёт самое ценное так, будто привык к этому, будто это для него ничего не значит.

Ревность. Как давно я не ощущал её когтистых лап на своей шее. Когда я наблюдал за ними, входящими день за днём в тот паб, я думал, что испытываю самую жгучую на свете ревность, а оказалось, то было ничто по сравнению с тем, что я чувствовал здесь и сейчас. Их слияние, их объятие было таким тёплым и искренним, что я невольно заглядывался, как Амелия ласково улыбается, как она встаёт на носочки, чтобы что-то прошептать ему на ухо, каким привычным жестом она гладит ладонью его спину. Это всё было невыносимым, потому как выглядело совершенно естественно и правильно.

Я подхватил на руки Алекса, мечтательно лижущего лапы, и вышел из кухни.

В комнате на подушке лежала подвеска, из-за которой мы вчера поругались с Амелией. Моё лицо исказила гримаса боли и презрения. Презрения к самому себе. Я сделал только хуже, и теперь совсем непонятно, как всё исправить. Неужели он опять заберёт её у меня? Нет, ещё одной такой разлуки я не выдержу.

— И почему ты так похож на Уизли? — только сейчас я смог тщательно рассмотреть кота, вальяжно прохаживающегося по комнате и затем умащивающегося на матрасе. Его рыжая шуба и ярко-зелёные глаза так напоминали мне всё увиденное пару минут назад, что захотелось выгнать Алекса, и именно в этот миг я понял, что проиграл.

Когда-то в школе я был уверен, что на несколько голов выше Уизли. Лучше учился, лучше играл в квиддич, лучше ладил с девчонками. Лучше ладил с ней. Теперь я, как незваный гость, отсиживался в холодной комнате, пока они обменивались истосковавшимися объятьями и поцелуями. Поцелуями!

Уизли так обыденно чмокнул её в щёку и губы, а она даже не дёрнулась, не разгневалась — с готовностью приняла ласку, словно только её и ждала.

В ушах пульсировала злость. Била набатом и искрила, точно вот-вот извергнется вулкан, чья лава беспощадно выжжет последнюю надежду, таящуюся у меня глубоко внутри. Я проиграл. Впервые в жизни проиграл и даже не понял, как это произошло.

Через полчаса мы втроём сидели за кухонным столом и молча пялились в одну точку на нём. Внизу шастал Алекс и тёрся о ноги, намекая на время обеда.

— Вот. — Уизли с неохотой достал из-за пазухи белый конверт и шлёпнул им по столу. Амелия, сидевшая до этого с расфокусированным взглядом, вздрогнула.

— Что это? — она с сомнением протянула руку, но, завидев марку, отдёрнула её, поджав губы. — Ты читал? — обратилась к рыжему. Тот сочувствующе помотал головой.

— Кто-нибудь что-нибудь мне объяснит? — я закипал. Меня дико раздражала эта недосказанность и эти переглядки Амелии с Уизли. Перевёл взгляд с неё на него, но так и не дождался ни слова. Рывком стянул со стола конверт и одним махом вскрыл его. Оттуда выпала открытка — такие обычно вкладывает в свои письма профессор Корбетт. Я развернул пергамент и пробежал глазами по написанному.

Тёплая рука Амелии едва коснулась моих пальцев, когда я положил письмо обратно на стол. Она была готова расплакаться в любой момент, испытующим взглядом всматриваясь в моё лицо.

— Что с ним? — её голос дрогнул, и мне так нестерпимо захотелось заключить её в крепкие и оберегающие объятия.

— С профессором всё хорошо, не переживай. — Услышал, как она с облегчением вздохнула и уронила голову на сложенные на столе руки. — Только вот… — я не смог сдержать бегущих вверх уголков рта. Уизли полоснул по мне негодующим взглядом и перехватил письмо. Его тупые зелёные глаза запрыгали по строчкам и, дойдя до середины, вытаращились и почти полезли на лоб.

— Что за чушь?! — он обращался к Амелии, которая пока знать не знала, что Корбетт хочет видеть нас с ней у себя в России.