Редактор Линге

— Мы вѣдь увидимся?

И издали, снизу, онъ отвѣчалъ:

— Да, на-дняхъ.

* * *

Инстинктивно Линге направился въ бюро «Новостей».

Голова его работала, зарождались планы и рѣшенія; онъ готовъ былъ перегонять всѣхъ людей на улицѣ. Было 11 часовъ; городъ еще не спалъ, фонари горѣли.

Линге удивитъ еще міръ, — несмотря ни на что, въ полномъ противорѣчіи съ тѣмъ, надъ чѣмъ онъ работалъ мѣсяцы и мѣсяцы, онъ рѣшилъ спасти министерство. Онъ теперь будетъ высказываться за радикальное переустройство; онъ хотѣлъ оставить министра-президента и одного или двухъ членовъ государственнаго совѣта, остальные же должны быть замѣнены новыми людьми; нужно сдѣлать все, только чтобы избѣжать консервативнаго министерства. А развѣ настоящій либералъ могъ иначе поступать? Развѣ онъ могъ взять на себя отвѣтственность и способствовать тому, чтобы въ странѣ было правительство консервативное, теперь, когда должны быть проведены большія реформы? Линге уже нашелъ выдающихся людей изъ лѣвой, которые должны войти въ новый совѣтъ; листъ выборовъ въ министры былъ уже готовъ; онъ самъ укажетъ кандидатовъ, когда настанетъ время.

А «Норвежецъ» и лидеры лѣвыхъ будутъ скрежетать отъ злости зубами, когда увидятъ, что всѣ ихъ рѣшенія уничтожаются, хо-хо! Вотъ разинутъ рты! И что же дальше? Развѣ онъ не привыкъ выдерживать штурмъ! Онъ покажетъ добрымъ людямъ, что нельзя безнаказанно устранять его, редактора Линге, отъ ночныхъ совѣщаній. Союзъ лѣвыхъ заперся въ Роялѣ безъ него, — это не ускользнуло отъ его вниманія; его хотѣли обойти, удалить, — посмотримъ, кто побѣдитъ. Развѣ онъ не служилъ, какъ рабъ, всю свою жизнь странѣ и лѣвой?

Въ эту минуту Линге не могъ не сознаться самъ передъ собою, что въ довѣріи публики къ его политикѣ произошла перемѣна. Онъ измѣнился, онъ сознавалъ это, и онъ не скрывалъ этого; въ немъ произошелъ расколъ, — это говорило и за и противъ него. И все это произошло изъ-за этой несчастной статьи по поводу уніи. Ну, онъ научитъ людей немножко размышлять; онъ будетъ ковать желѣзо, пока горячо, и весь міръ будетъ удивляться ему! Имя министра-президента еще популярно во всей странѣ; люди, слышавшіе всю свою жизнь, какъ его восхваляли, не могли вырвать его изъ своего сердца. Вотъ является Линге, какъ молнія, машетъ шляпой, и подъ громъ музыки возводитъ стараго властелина на его прежній тронъ. Народъ прислушивается къ этимъ звукамъ — это были всѣмъ знакомые звуки, въ нихъ была сила, а народъ будетъ радоваться, какъ прежде, какъ въ старыя времена. Да, Линге зналъ, что онъ дѣлалъ.

«Мы вѣдь увидимся?» Да, они увидятся. Скоро, въ одинъ прекрасный день онъ окажетъ услугу фру Дагни, какую никто во всей странѣ не могъ бы оказать. Она должна будетъ признать его власть. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ и себѣ окажетъ маленькую услугу; онъ понемножку заставигъ вспомнить о себѣ, и тогда уже не такъ-то легко позволитъ себя забыть. Вниманіе, которое онъ теперь привлечетъ, вознаградитъ его за убытки; онъ подумывалъ уже о маленькомъ расширеніи «Новостей», которое удивитъ тысячи его подписчиковъ!

Что скажетъ публика, что скажетъ весь міръ? Газеты, коллеги, конкуренты, либеральная пресса? Имъ будетъ досадно; почему бы и нѣтъ? Споровъ по поводу него, по поводу его газеты, — вотъ чего ему хотѣлосъ. Впрочемъ, онъ зналъ либеральную прессу: она качала утвердительно головой, когда онъ говорилъ; у нея былъ цѣлый штатъ редакторовъ, сила которыхъ заключалась не въ ихъ головахъ. Онъ такъ часто пускалъ пыль имъ въ глаза, и они кивали и повторяли его слова; если бы онъ далъ имъ штопать свои чулки, они штопали бы! Единственный, кто, можетъ быть, запнулся бы и попросилъ времени на размышленіе, — это «Норвежецъ». Когда Линге явится со своимъ проектомъ возсозданія министерства, редакторъ «Норвежца» погрузится на нѣкоторое время въ размышленія, а потомъ скажетъ то, что принято говорить въ такихъ случаяхъ: онъ выскажетъ осторожно сомнѣнія, настаивая на своихъ взглядахъ. Да, Линге зналъ его. Но если «Норвежецъ» посмѣетъ назвать этотъ великій, дипломатическій ходъ перемѣной убѣжденій, то онъ получитъ надлежащій отвѣтъ. Нѣтъ, это не перемѣна убѣжденій; этотъ шагъ онъ предпринялъ, какъ убѣжденный либералъ; это не было колебаніемъ, это было политикой въ политикѣ, тотъ же маршъ, только съ измѣненной скоростью.

Линге дошелъ до дверей своего бюро, здѣсь онъ остановился и задумался. Собственно говоря, дѣлать что-нибудь сегодня вечеромъ было безполезно; завтрашній номеръ «Новостей» уже составленъ, — а онъ воспользуется этой ночью, чтобы мысленно разработать подробности. Онъ собирался уже повернуть, когда по старой привычкѣ открылъ почтовый ящикъ и положилъ пришедшую почту въ карманъ; газеты онъ оставилъ.

Онъ спустился къ подъѣзду и пробѣжалъ письма при свѣтѣ фонаря; ему бросился въ глаза большой желтый конвертъ съ печатью, онъ вскрылъ его съ любопытствомъ.

Линге вздрогнулъ и задержалъ на мгновеніе дыханіе. Министръ! Министръ-президентъ хочетъ имѣть совѣщаніе съ нимъ, хочетъ говорить съ нимъ, какъ можно скорѣе, будь то ночью или днемъ.