Редкие земли

«А что там за пожар?» — спросил я. Он хмыкнул: «Да никакого пожара нет. Просто женщина сидит одна, без Гена, без Ясно, впадает иногда в угнетенное состояние. Может быть, просто хочет поговорить с тобой о судьбе байронического романа».

Признаться, я был крайне удивлен. Никогда прежде я не получал таких поспешных приглашений из «Таблицы». Скорее уж наоборот, нередко я слегка навязывался, чтобы поговорить о месторождениях празеодима. И вдруг до меня дошло, что приближается то, что мне мерещилось всю последнюю неделю интенсивного сочинительства и воображения.

«Выезжаю! — четко, то есть по-комсомольски, то есть как в советском фильме „Подвиг разведчика“, сказал я. — Вот почищу зубы, дважды почищу зубы, побреюсь, дважды, нарежу диск с недавним текстом и отправлюсь. То есть через полчаса».

Двойная возня с зубами и с усиленно полезшей щетиной помогла мне унять разгулявшийся сразу после звонка мандраж. Изготовление компактного диска вообще приобщило к современности. Хвала тем, кто стал производить эти невесомые штучки, вмещающие многотонные рукописи. Закрыл все свои двадцать три двери и оба окна. Пошел к сильно нагретому на солнечной стороне улицы «Кангу». Оставлю фургончик на аэропортовском паркинге. Нет, это отпадает: вдруг Нику Оризону понадобится транспортное средство? Вдруг среди ночи начнет мигать маячок на его верном сёрфборде? Вдруг кто-то его призовет немедленно куда-нибудь помчаться в рамках байронического романа? Поеду-ка я лучше на такси.

Юный англичанин между тем проводил время в обществе одной из сестер Лакост; конкретно — с Дельфиной. Это не значит, что они только и делали, что ходили вдвоем рука за руку. Просто встречались ежедневно в «стае», то есть в тесном кругу друзей, еще точнее — в группе сёрферов, что промелькнула перед нами в самом начале нашего повествования; их звали: Люк, Лекс, Ксавье, Чанг, Сонжэ, Наган и Салютасьон. Сменяли друг друга их интернациональные подружки, но больше других запомнились Сесиль, Одетта и Фалафель, которые могли прямо на парапете набережной сварить на спиртовках настоящий антиглобалистский обед. Компания обычно встречалась на траверзе пляжа Мирамар, в одном кабельтове от берега, за крутобокой скалой Рон-Пуан. Дни в начале того сезона стояли любому августу на зависть: солнце, легкие бризы, температура воды 21 градус С. Часть ребят приплывала еще по зимней инерции в гидрокостюмах, другая — в купальниках. Покачивались на плоских волнах, кто лежа на животах, а кто оседлав верхом свои доски. Болтали на разные темы, почерпнутые частично из Водоема, но главным образом из Интернета, то есть из мирового сливного коллектора. Наболтавшись до опупения, огибали скалу, и вот там-то, на просторах, и начиналась та часть их жизнедеятельности, за которую их прозвали «тружениками моря».

Ник и Дельфина на этих тусовках только посматривали друг на дружку, однако Водоем, очевидно, давно уже разобрался в их чувствах и всякий раз старался расплескаться именно так, чтобы они оказались рядом. Ник поведал ей несколько секретов из своей техники, в частности, кульбит над волной. Она смотрела на него округленными глазами. «Как это странно, Ник, ведь если бы ты мне не повстречался, я бы никогда не овладела кульбитом!»

Накатавшись до посинения, мальчик и девочка выходили на берег, и тут довольно часто оказывалось, что компания вся рассеялась и они предоставлены друг другу. Немалую роль в их сближении сыграла обоюдная страсть к мороженому. То он, то она бегали к киоску и возвращались с двойными порциями. Потом произошло открытие карусели как театра. Туристов и отдыхающих в городе было пока что мало, и великолепная двухэтажная карусель почти бездействовала. Однажды Ник и Дельфина зарядили этот крутящийся самотеатр на три часа и давай там резвиться: сначала в седлах как всадники лошадей, потом как наездники слонов, угнетатели осликов, укротители тигров, потом, на втором этаже, как обитатели всевозможных итало-арабских лоджий, всевозможных балконов и лестниц. Именно тогда Ник и предположил, что карусель может рассматриваться как крутящийся самотеатр, что привело Дельфину в сущий восторг. Решено было разыграть на английском языке небезызвестный диалог, или, если хотите, дуэт Ромео и Джульетты. Джульеттой, конечно, стал Ник, поскольку роль Ромео без всякого сопротивления со стороны друга захватила Дельфина. Все немного перепуталось, однако после первого поцелуя все немного восстановилось. Потом они там спали, в этой карусели. Спали в положении сидя. А она все крутилась и крутилась.