Редкие земли

Интересно было бы проследить, как возникают и как долго держатся русские стереотипы. До революции на бискайских курортах всех русских считали богатыми людьми со сдержанными аристократическими манерами. После революции все русские разделились на белых и красных, причем «белые» были до чрезвычайности бедны, а «красные» богаты, поскольку они состояли из «комиссаров», «большевиков», «чекистов» и получали солидные суммы из секретных фондов Кремля. Потом и вообще русские как-то исчезли, точнее, превратились на десятилетия в каких-то «советских», малоприятных и жалких. Без денег. И вдруг где-то там Советский Союз развалился и вместо всех перечисленных появились «новые русские» с тугими кошельками, а то и без оных, но в пиджаках, набитых валютной массой. Вот их-то и стали величать, не без причины, «русской мафией». На их лицах, казалось французам, метались тени преступлений и убийств. Впрочем, здесь, на Кот Д’Аржан, они вели себя прилично. Говорят, проституцией торгуют? Не знаю, не видел. В основном на пляже лелеют плебейские пуза. В песке яйца пекут, а водку в заводях меж скал охлаждают.

С тех времен тоже уже прошло немало кругов вокруг Солнца, по крайней мере не меньше дюжины. В ХХI веке русские вроде бы стали иными. Фигуры улучшились. Денжищ с собой больше не таскают, отщелкивают пластиковые карточки своих банков. Носят малозаметные драгоценные очки. Разбираются в винах, понимают, как отличить «Шато Тальбо» от «Эрмитажа». Однако по-прежнему в обиходе их всех чохом называют «русской мафией». Так упорствует публика Запада. Даже в дружественном Биаррице после прибытия вполне приятной на вид небольшой толпы русских, ученых-геологов, менеджеров, финансистов и специалистов охраны, бросивших вызов скрытно-большевистской структуре своей страны и освободивших из страшной «Фортеции» своего президента, стали иной раз поговаривать: «Вот, посмотрите, явилась „русская мафия“ и скупила половину нашей недвижимости». А почему бы не заметить, что эти приобретения никакого вреда не приносят департаменту Пиреней-Атлантик, а, напротив, улучшают циркуляцию средств и повышают налоговые платежи?

Стратовы купили свой «Шато Стратосфер» за изрядное число миллионов. Предоставили работу многим местным трудящимся. Заплатили все налоги. Достройка еще шла своим ходом, когда они переехали из отеля в свои жилые этажи. В принципе, этот дом, окруженный на девяносто процентов бурлящим океаном, становился штаб-квартирой взбунтовавшейся корпорации «Таблица-М», которая сама становилась как бы частью стихии.

Ген, освободившись от тюремного режима, полюбил спать в свое удовольствие. Его никто не будил, и он блаженствовал в своей спальне с открытыми окнами, через которые большими потоками входил океанский воздух, насыщенный йодом и микроскопическими частицами редкоземельных элементов. Вони никакой, равно как и дезодорантов полный ноль. Он чувствовал, что прежняя комсомольская бодрость ежедневно возвращается к нему. Возвращается прежний, тридцати-с-чем-то-летний возраст.

Как-то раз в те времена, когда он был непогрешимым олигархом, он решил пересечь Атлантику не по воздуху, а on surface, то есть по поверхности, еще точнее — по морю. Купили президентский suit на верхнем деке Queen Elizabeth II, единственного оставшегося суперлайнера, который иногда еще курсировал по прежде великому морскому пути ХХ века. Ген спал там всегда со всеми окнами настежь, а дни проводил за чтением «Ньюйоркера», лежа на балконе под великолепным морским одеялом. Пять дней и пять ночей «Элизабет» шла совершенно одна в необозримом пространстве. За все пять дней он не видел за бортом ничего, кроме неба и воды. Первичные элементы бытия. Ни один самолет не пролетел над ними, ни одна чайка. Он понял тогда, что его вовсе не любопытство отвернуло от воздушных путей, а жажда чистого воздуха. Вот он и получил его на пять дней посреди океана. С открытыми окнами. На балконе каюты. Ноль загрязнения. В Москве несколько дней все ахали: нет-нет, это не Ген, это молодая тень Гена! Ашка повисала на плече и хвалилась: каков мальчонка? Через несколько дней все это улетучилось. Москва пожирает как молодость, так и вообще всякий возраст; всех подравнивает под свой единый бизнес-день в чаду Садового кольца. Общая тюряга, форпост, фортеция. Да что Москва, такого воздуха, как в Биаррице, не найдешь и за тысячу русских верст, хоть сбоку и пыхтит деловая Франция.

Ген вылезал из-под пухового одеяла и сразу, еще в пижаме, приступал к своей йоге; начинал с сирхасаны. Окна его спальни выходили на северо-запад, и, стоя на голове, он видел символический белый маяк Биаррица в перевернутом виде, как будто и тот стоял на голове. Завершив сирхасану, то есть как бы спрыгнув с самого себя, он переходил на систему всяческих растяжек и балансировок, которую его дети со смехом называли «системой сдержек и противовесов». Потом, в состоянии полнейшей бодрости, просил принести завтрак и газету. Обслуга «Шато Стратосфера» уже приноровилась выпекать здесь круассаны и бриоши. Может быть, они и «Financial Times» сами тут стряпают?