Редкий экземпляр

Я понимала, что он вряд ли когда-нибудь будет смотреть на меня без презрения и ненависти. И не осуждала его! Я – настоящая виновница их проблем, опасность ни куда не исчезла, и впереди точно такое же непонятное будущее, как и вчера. Только теперь мою руку крепко сжимали, ободряюще улыбались и, что самое главное, выглядели вполне сносно, а у нас снова появился примерный план.

Еще я осознавала, что этот теплый взгляд обусловлен некими чувствами, возникшими непонятно по какой причине. Он не может относиться ко мне объективно, если он меня любит. А повода не верить в его искренность у меня нет.

Вот и получается, что я бегу от неизвестного, но крайне опасного врага вместе с братьями, от которых полностью завишу, которым, говоря по правде, разрушила жизнь, перевернула ее с ног на голову, которые относятся ко мне неоднозначно. И я ничего не могу с этим поделать. Класс, Ника, это точно твой рекорд неудачливости. Просто высший пилотаж!

В моей ситуации лучше все равно не будет, и я даже позволила себе помурлыкать какую-то незамысловатую песенку. За что тут же удостоилась еще одного недоброго взгляда в зеркало заднего вида. Следит что ли?

Марат протянул мне квадратную таблетку.

– Это еда?

– Да, ты уже пробовала это у меня дома.

– Помню вкус мяса. Это удивительно! А здесь что?

– Не помню уже. Вообще, это тоже изобретение компании. Только для сотрудников.

– Ну, могу сказать, что о своих кадрах мои хозяева заботятся.

Он посерьезнел.

– Не говори так, Вероника. У тебя нет хозяев.

– Да ладно, мне не обидно.

– Мне обидно. Прошу, не стоит этого повторять.

– Хорошо, как скажешь. У меня есть вы…ты. Это мне нравится гораздо больше!

– И мне.

– Рано расслабились, – лысый больше не отводил глаз от ухабистой дороги, машину разогнал так, что, казалось, взлетим без всяких технологий. – Нам надо посты проехать, а не привлечь внимание сейчас не получится, наверняка ориентировки уже во всех спецпунктах.

– Где? – спросила вполголоса, чтобы слышал только Марат.

– Контрольно-пропускные пункты на границах.

– Я думала, мы отъехали далеко от нее.

– Это госграница. Но Россия разделена еще и на регионы.

– Это уж я знаю.

– Нет, ты не поняла. Место, где мы сейчас находимся – так называемая приграничная зона. Я уже говорил, что здесь живут преступники, признанные таковыми через суд.

– Отбывают наказание, да.

– Нет, Вероника. Живут. У них нет возможности и прав вернуться обратно.

По мере того, как Марат посвящал меня в текущую политику партии, прямо чувствовала, как лицо вытягивается до состояния «офигевшая панда». Почему панда? Наверняка после всех этих приключений у меня синяки под глазами как у этих милейших существ.

Моя великая могучая страна за время, что я спала, стала еще могучее и еще…в общем, круче во всех отношениях. Вакцину нашли именно русские ученые, как я понимаю, о методах поиска панацеи в мире не знали и даже не догадывались. Но, пока лекарство создавалось, перенаселенная тогда планета становилась все пустыннее, люди умирали от недуга десятками тысяч в день. Власти откровенно паниковали, народ выходил на улицы, вспышка заразы возрастала, и все шло по кругу. Я представила, как жутко было в то время, когда непонятно, останешься ли в живых после обычной прогулки на свежем воздухе, или станешь одним из миллионов имен жертв вируса.

– Мировая экономика, естественно, рухнула, протесты, погромы в самых крупных городах грозились перерасти в революции, а страны стали напоминать архаичные общества… По сути, это и был апокалипсис, девочка моя. Я изучал это в школе, мне рассказывал отец, но понять, что творилось в те времена, так до конца и не смог. Думаю, это было страшно.

Когда появилась вакцина, люди вздохнули с облегчением…сначала. Но тут пришла другая проблема: курсы валют рухнули…

– О, я помню, как рубль все время падал! – некрасиво перебила я, радуясь, что хоть в чем-то не совсем несведуща.

– Мировая экономика, Вероника. Курсы валют, нефть, золото, древесина – все это перестало иметь значение. Люди, наконец, поняли, что единственный путь выживания – это развитие медицины и других наук. Предприятия и заводы закрылись, оборонка в прямом смысле слова покрылась ржавчиной – с кем воевать, когда мир на грани уничтожения?

– Постапокалипсис…

– Возможно, отчасти так и было. Конечно, исчезли рабочие места, офисы в большинстве своем исчезли, бизнес просел до исторического минимума. Да, думаю, хаос – подходящее слово. Зато уровень преступности вырос до небывалых высот. Людей убивали прямо на улицах, причем, иногда просто за еду и копейки, на которые можно эту еду приобрести.

– У нас что-то подобное было в девяностые, мама рассказывала.

– Не у нас, девочка моя, мы в одной стране живем.

– Ага, только в разных мирах.

– Хорошо, как скажешь. В общем, порядок, конечно, навели, анархию прекратили. Только горстка оставшихся на плаву граждан оказалась не способна содержать переполненные тюрьмы и изоляторы.