Redrum 2016

— Снежный человек, значит?

Недобро косясь на Митяя, Бехтерев скрипнул зубами. Тот попытался спрятаться за видеокамерой и оттуда залопотал, оправдываясь:

— Не, Степан Антоныч, а чо?! Ты в лесу прессухи устраиваешь, а Митяй — людей приведи?! Да если б я про снежного человека не написал, вообще бы хрен кто приехал! А так — хоть этот… — Митяй кивнул на медленно закипающего журналиста. — Все ж пресса!

«Всежпресса» такого издевательства не снесла. Со словами: «Ну, все, с меня довольно…», журналист картинно нахлобучил кепку и пошагал прочь, к служебной «Калине», поджидающей у края поляны. Бехтерев грозно обматюгал Митяя и, задавив остатки гордости, бросился следом. Хрен с ней, с гордостью, нарастет еще. А вот если сейчас не бухнуться обиженному журналисту в ножки — тогда не известно, представится ли следующий шанс. СМИ, даже самые неразборчивые и желтые, давно перестали обращать на «безумного охотника» внимание. А «безумному охотнику» нужна огласка. Именно сейчас. Ему нужен этот жеманный толстый чудик, с глазами профессиональной ищейки.

— Постойте, прошу вас! — с трудом балансируя на осклизлой земле, Бехтерев догнал журналиста и ухватил за локоть. — Да погодите же!

Тот неохотно остановился. Брезгливый взгляд прошелся по руке охотника, заставив Бехтерева устыдиться и огрубевших пальцев, и сбитых костяшек, и давно не стриженных ногтей, улыбающихся черными каемками застарелой грязи. Степан поспешно выпустил локоть.

— Вы простите, Христа ради, уважаемый… эээ…

— Филипп Иванович, — снисходительно подсказал журналист. — Красовский.

Назвать это холеного свиненка-Филиппка по имени-отчеству, да еще на «вы», или дать в зубы и послать куда подальше — вопрос даже не стоял. Еле живая гордость Бехтерева протестующе пискнула, когда на нее в очередной раз безжалостно наступили.

— Филипп Иванович, это Митяй все, самодеятель хренов, он же как лучше хотел! Нет здесь никакого снежного человека! Они здесь не водятся! Филипп Иванович, да остановитесь же вы, наконец!

— А смысл? — глубокомысленно поинтересовалась удаляющаяся спина. — Снежного человека у вас нет…

— Так лешак-то есть!

Красовский остановился. В прищуренных голубых глазах, все еще недоверчиво-разочарованных, робко вспыхивали искорки зарождающегося интереса.

— Лешак! — Охотник поспешил раздуть слабые искорки до полноценных угольев. — Людей с пути сбивает, с ума сводит…

— Я прекрасно осведомлен, что значит «лешак», — перебил Красовский. — Вы мне сейчас, на голубом глазу заявляете, что вон то бревно в клетке — это он самый и есть? Лешак?

— Ага!

Выпалив это идиотское «ага!» Бехтерев застыл, покорно ожидая реакции. Он был готов ко всему. Что Красовский рассмеется ему в лицо, покрутит пальцем у виска, или даже залепит пощечину, — в то, что Филиппок способен на нормальный мужской удар, охотник не верил, — но в конце любого из этих сценариев — уйдет. Уйдет, оставив его с придурковатым Митяем и девятнадцатью годами поисков, засад, надежд, разочарований и всеобщего недоверия. Но Красовский поправил кепку и бодро кивнул:

— Что ж, давайте посмотрим, если так…

Суетливый Митяй по-прежнему ждал у клетки, обозревая бревно через залапанный видоискатель.

— … я тоже сперва не верил, пока Степан Антоныч его не растормошил. Шустрая тварь, что твоя ракета! Кэ-э-эк бросится! Я чуть штаны со страху не намочил! Вы не смотрите, что он с виду — бревно бревном…

Бехтерев поднял с земли длинную жердь, увенчанную на конце здоровенным, в полтора пальца, гвоздем, перепачканным заводской смазкой.

— Бревно — это не просто так. Внешний вид лешака — продукт тысячелетней эволюции, выработанный для охоты и безопасности. Лешак колобродит — слышали такое выражение? Самая распространенная история от лесных потеряшек: заблудился человек, идет-идет, выход ищет — видит, уж больно бревно знакомое! Он же мимо этого бревна уже раз пять прошел. Вот тогда наш потеряшка и понимает, что все это время круги вокруг одного места нарезал. А на деле…

— А на деле? — повторил заинтересованный Красовский.

— Большая часть таких историй заканчивается тем, что потеряшка внезапно выходит-таки к людям. Хотя бревно говорило о том, что он все время топтался на месте. Кто с лесом накоротке не знаком, тому все кусты одинаковыми кажутся. А бревно — оно ж приметное, сразу в память западает. Вот и кажется человеку, будто кружит его какая-то сила, выйти из лесу не дает. А на самом деле, это лешак идет за ним следом. Обгоняет, и вновь на пути засаду устраивает. Решает, стоит нападать, или нет. Лешак — тварюка осторожная.

— Так что, по-вашему, получается, что всем этим людям повезло? Встретились с лешаком и уцелели?

— Повезло, как есть, — кивнул Бехтерев, осторожно просовывая жердь между прутьями. — Знали бы вы, сколько людей в лесах ежегодно без вести пропадает… Вы от клеточки-то отойдите…

Митяй торопливо отбежал в сторону. Филиппок последовал его примеру, брезгливо изогнув пухлые губы.