Redrum 2016

На той стороне линии немного помолчали. Затем женский голос произнес:

— Что-то изменилось?

— Да, доигрались мы с тобой. Зря я согласился…

— Коля, ты помнишь, что он с моим сыном сделал?

— Да, — слова с трудом давались Валентинову. — Помню. Еще я помню, что ты — психиатр, специалист… и обещала, что у него всего лишь «поедет крыша». Я стольких своих людей на твой… хм… Эксперимент подписал, что теперь придется им двойную зарплату платить. И я теперь буду плохо спать и надеяться, что никто из них не проболтается.

— Он мертв?

— Да, самоубийство. Выясняем сейчас, почему дежурный проморгал.

— Это хорошо…

— Что здесь «хорошего»?! — чуть не сорвался полковник. — Ты знаешь, что мне Павел был вместо сына. А Панырин этот — рецидивист. Четвертая ходка. Но теперь все изменилось. Одно дело — твоя затея с пустой камерой. А другое — мертвый зэк. Ты понимаешь, что он под моей ответственностью был? Одно дело его в «дурку» отправить, другое — в морг!

— Старший, спасибо тебе, — еле слышно произнесла сестра. — Спасибо за все. Приезжай к нам вечером. Мы с Лешкой будем тебя ждать. Приезжай.

Раздались гудки. Пыхтя и что-то бормоча под нос, полковник разобрал телефон, сломал сим-карту и, аккуратно завернув в бумагу, засунул за пазуху. В дверь постучались.

— Войдите, — сказал Валентинов. Он сидел за столом и шумно отдувался. «Напьюсь сегодня, — думал он. — Ей Богу, напьюсь! А завтра уже отчет буду писать». В кабинет зашел Удальцев — начальник дежурной части.

— Садись, Петь, — полковник указал рукой на стул. — Ну, как там?

Майор хмыкнул.

— Плохо дело, Сан Саныч, — ответил он. — Там судмед какую-то хрень говорит по поводу Панырина. Якобы не от потери крови помер.

— А от чего? — удивился Валентинов.

— Тут такое дело… У него в гортани скомканную наволочку от подушки нашли. Задохнулся, короче.

— Как это он ее проглотил?

— Черт его знает, Сан Саныч. Нестеренко считает, что ее туда пропихнули. На шее — синяки от пальцев. Но на видеозаписи из 104-й нет ничего — вот в чем загвоздка! Непонятно…

Валентинов помолчал. Затем закурил.

— Бред какой-то… Он же там один был.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Это еще не все, товарищ полковник, — сказал Удальцев. — Самый бред впереди. Дежурный Дворковский сегодня увольняться надумал. Я ему: «Куда это ты собрался? Пока дело не уляжется, будешь дорабатывать». А он мне: страшно, говорит, товарищ полковник.

— Что за ссыкло такое? — презрительно спросил Валентинов. — Где вы их набираете только?

Удальцев потер переносицу, а затем тихим голосом сказал:

— Дворковский сказал, что вечером того дня, когда Панырин помер, ходил с дежурным по кухне. Ужин, значит, по камерам развозили. И, говорит, зэк забылся и, по привычке, в 104-ю постучал.

— И чего?

— Приняли, — ответил Удальцев. — Приняли все шесть порций.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Олег Кожин Зверинец ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«У меня с год лежал набросок про встречу запоздалого путника с лесной нечистью. Когда руки до него дошли, оказалось — интереснее продумать повадки не мифического, а реального существа, как и почему его жизнедеятельность породила такие легенды. А уже отсюда сама собой выросла история о человеке, долгие годы охотившегося на разного рода паранормальщину».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Начало презентации задерживалось уже на двадцать минут. Раздосадованный Бехтерев отчаянно тянул время, надеясь, что вот-вот подъедет фургон телестудии, и взволнованная стройная девушка, как в кино, станет записывать стэндап на фоне сваренной из арматуры клетки. Хотелось огласки, съемочной группы «Первого канала», топовых блогеров… А жестокая реальность преподнесла ему женоподобного толстяка с блокнотиком и дешевой шариковой ручкой. Даже без фотоаппарата!

Два дня назад Бехтерев разослал пресс-релизы и лично обзвонил редакторов всех телеканалов, радиостанций, новостных сайтов и газет, даже рекламных. И вот результат — вокруг клетки крутится верный Митяй, с прилипшей к ладони VHC-камерой, да этот незнакомый пузан с телом глубоко беременной бабы…

Головастик в полосатом костюме строгого кроя недовольно потирал пухлые наманикюренные ручки, явно теряя терпение.

— Ну что, долго еще? — глубокое контральто журналиста куда больше подошло бы какой-нибудь грудастой красавице. — Где ваш снежный человек?

Он взмахнул перед лицом Бехтерева смятым листочком пресс-релиза, многозначительно косясь на пустую клетку. Два квадратных метра пространства, расчерченного рифлеными тенями прутьев. В высоту тоже два метра. Посередине — узкая дверца с мощными петлями, громадный навесной замок, для верности перекрученный тяжелой цепью. Окажись внутри пресловутый йетти — нипочем бы ему не вырваться! Но единственным пленником самодельной тюрьмы была причудливо изогнутая коряга, прислоненная к дальнему углу.