Рефлекс змеи

«Уважаемый Ивор ден Релган,

Я уверен, что вас заинтересуют приложенные фотографии, которые я с удовольствием сделал несколько дней назад в Сен-Тропезе.

Как вы сможете увидеть, на них вы в компрометирующей позе с юной леди, которая известна как ваша дочь. (Весьма неразумно было заниматься такими вещами на балконе отеля, не будучи уверенным, что никто не видит вас в телеобъектив.)

Тут могут быть два предположения.

Первое. Дана ден Релган – ваша дочь, в таком случае это инцест.

Второе. Дана ден Релган НЕ ваша дочь. Почему же вы в таком случае делаете вид, что она все же таковой является? Может, вы собираетесь обольстить определенного члена Жокейского клуба? Надеетесь вступить в Клуб и на прочие поблажки?

Я, конечно, мог бы отослать эти фотографии упомянутому лорду. Вскоре я позвоню вам с альтернативным предложением.

Искренне ваш

Джордж Миллес».

Лорд Уайт постарел на глазах. То сияние, которым одарила его влюбленность, угасло и затаилось серым налетом в морщинках. Я отвернулся. Я смотрел на свои ноги, на руки, на тщедушные розовые кусты за окном. На все, что угодно, только не на этого раздавленного человека.

После долгого молчания он сказал:

– Откуда вы их взяли?

– Сын Джорджа Миллеса отдал мне коробку с некоторыми вещами своего отца после его смерти. Там были эти фотографии.

Снова мучительное молчание.

– Зачем вы принесли их мне? Чтобы… унизить меня?

Я сглотнул комок и сказал, как мог, спокойно:

– Может, вы и не замечаете, сэр, но люди обеспокоены тем, какую власть в последнее время получил Ивор ден Релган.

Он еле заметно вздрогнул при этом имени, однако поднял голубые глаза и испытующе смерил меня долгим недружелюбным взглядом.

– И вы решили сами попробовать прекратить это?

– Сэр… да.

С мрачным видом, словно пытался найти в гневе убежище, он властно сказал:

– Это не ваше дело, Нор.

Я не сразу ответил. Мне и так великих трудов составило убедить себя в том, что это мое дело. Но в конце концов я робко сказал:

– Сэр, если вы в душе уверены, что внезапное восхождение Ивора ден Релгана к неслыханным высотам власти не имеет ничего общего с вашей привязанностью к Дане ден Релган, то я покорнейше прошу меня простить.

Он просто смотрел на меня.

Я снова заговорил:

– Если вы действительно верите в то, что скачки получат выгоду от платных управителей Ивора ден Релгана, то…

– Пожалуйста, уходите, – жестко сказал он.

– Да, сэр.

Я встал и направился к двери, но уже на пороге он остановил меня:

– Подождите, Нор. Я… должен подумать.

Я нерешительно обернулся.

– Сэр, – сказал я, – вас так уважают… так любят… все любят. Нерадостно на все это смотреть.

– Не будете ли вы так любезны вернуться и сесть? – Голос его все еще был суровым и обвиняющим. Все еще колючим.

Я снова сел в кресло, а он подошел к окну и встал ко мне спиной, глядя на мертвые розы.

Он довольно долго размышлял. Мне в такой ситуации тоже пришлось бы подумать. Когда он заговорил, голос его совершенно изменился и по тону, и по глубине – он не дрожал, в нем не было ярости. Он говорил как обычно. Но – не поворачиваясь ко мне.

– Сколько народу, – спросил он, – видели эти снимки?

– Я не знаю, скольким показывал их Джордж Миллес, – сказал я. – Что до меня, то их видел только один мой друг. Он был у меня, когда я нашел эти снимки. Но он не знает ден Релганов. Он нечасто бывает на скачках.

– Значит, вы ни с кем не советовались, когда пришли сюда?

– Нет, сэр.

Еще одно долгое молчание. Однако я умел ждать. В доме было очень тихо. Словно бы он затаил дыхание, как и я. Бред.

– Вы собираетесь, – спросил он, – отпускать по этому поводу шуточки на скачках?

– Нет! – в ужасе ответил я. – Нет.

– Может… – Он осекся, но затем продолжил: – Может, вы ждете какого-нибудь вознаграждения… услуги… или наличными… за молчание?

Я встал, словно он ударил меня, а не сделал свой словесный выпад с шести шагов, не оборачиваясь ко мне.

– Нет, – сказал я. – Я не Джордж Миллес. Я думаю… думаю, мне пора.

И я пошел прочь – из комнаты, из дома, из этого заросшего сорняками имения, подгоняемый жестоко раненным самолюбием.

В среду ничего особенного не произошло. Даже меньше, чем я ожидал, – когда я отправлялся скакать в первом заезде, я узнал, что Корал-Кей сегодня в Кемптоне выступать не будет.