Реформатор

Конница присоединилась к ним на третий день осады. К этому моменту обороняющиеся в гуляй-городе успели уничтожить подошедшие осадные машины. Их доставили в разобранном виде и, к удивлению Романова, довольно споро собрали. Вот уж чего не ожидал от половцев, так это того, что они настолько разбираются в механике и метательных машинах в частности.

Впрочем, это им все одно не помогло. Так как машины не успели даже выйти на дистанцию стрельбы, как были уничтожены. Новые стрелометы показали себя достаточно точным оружием. На каждый онагр в среднем пришлось по пять выстрелов. Поделать с греческим огнем кочевники ничего не смогли.

Оставшись без артиллерии, они были вынуждены перейти к осаде. Но с появлением конницы это стало попросту невозможно. Теперь блокировать гуляй-город небольшими отрядами не получалось. Печенеги расправлялись с ними на счет раз. Очень уж обозлились на своих бывших господ.

Михаилу даже пришлось отдельно потребовать от Кучуккана, чтобы они не измывались над угодившими к ним в плен, а просто убивали их. Не сказать, что он рефлексировал по поводу пыток. Но одно дело, когда в этом есть смысл, и совсем другое — вот так, вымещая накопившуюся за годы злость.

Войско продвигалось вперед, проделывая за день по сорок километров. Слабые попытки кочевников хотя бы замедлить их продвижение ни к чему не привели. Пограничники надвигались на стойбища неумолимым катком. Те, в свою очередь, не имели возможности быстро передвигаться и неизменно должны были оказаться под ударом.

Половцы умели брать станы кочевников, выставленные табором. Но кибитки, по сути, жилье на колесах, у них нет ничего общего с боевыми повозками, изначально проектировавшимися для боя. К тому же свое веское слово сказали пушки и греческий огонь. Возможно, позже они и найдут способы, как справляться с этой напастью. Но сейчас были попросту бессильны.

Дважды Михаил отклонял призыв Шарукана к переговорам. И только когда встал лагерем напротив его куреня, наконец согласился с ним встретиться. Беседа вышла короткой. Михаил попросту предложил ему сразиться. Если победит хан, тогда пограничники и печенеги отступят ни с чем. Выиграет воевода — он сам выберет в каждом курене орды по два десятка мальчиков в качестве заложников.

Либо так, либо он атакует стойбище. Вообще-то выбора у хана не было. Михаил отвергал переговоры с Шаруканом, но тайно встречался с представителями других орд. Инициаторами встреч всякий раз выступали они, незаметно приближаясь к стене повозок. Послы заверяли, что произошло недоразумение, что они польстились на посулы хана, и если воевода пообещает, что не придет к их куреням, то они уведут своих воинов. Получали согласие и оставляли сборное войско.

Так что армия Шарукана таяла буквально на глазах. И к моменту переговоров представители других орд покинули его. Оставшихся же явно было недостаточно, чтобы остановить врага, неожиданно оказавшегося значительно сильнее, чем можно было подумать.

Справедливости ради припасов пограничников хватило бы на еще один серьезный бой. После чего от их преимущества практически ничего бы не осталось. Конечно, и половцев потрепало изрядно, так что в том, что верх останется за пограничниками, Михаил не сомневался. Вопрос только в том, насколько дорого им дастся эта победа. Платить слишком большую цену не хотелось.

Шарукан оказался серьезным противником. Дрались бездоспешными. Сначала стреляли из луков, имея в колчане по двенадцать стрел. Потом взялись за клинки и сошлись верхом. Михаил прекрасно отдавал себе отчет в том, что в седле против кочевника у него нет шансов. Поэтому без тени сомнений атаковал его коня. Что было воспринято гулом возмущенных восклицаний половцев. Но когда Романов спешился, недовольство быстро сошло на нет.

Не сказать, что хан не умел сражаться пешим. Умел. И весьма хорошо. Но тут уж Михаил ему мог противостоять на равных. А то и превосходил его. Что вскоре нашло свое подтверждение в его победе. Вообще-то он мог не убивать Шарукана. Но предпочел не играть в благородство. Как говорится, нет человека, нет проблем…

Потом была встреча с тестем, который заверил, что его соплеменники прониклись к нему уважением. Разнести в пух и перья превосходящего противника — это достойное деяние. Ну и такая малость, как гуляй-город. Кочевники реально не знали, что можно противопоставить этой новинке. У них вообще со взятием укреплений все не слава богу. А тут такая напасть.

Ну и пушки. Признаться, половцы серьезно приукрасили их возможности. Что неудивительно. Ведь должна была быть веская причина оставления войска Шарукана. Вот они ее и озвучивали. Но Романова это полностью устраивало. Чем больше небылиц и страшилок, тем меньше шансы, что соседи захотят вновь отправиться к нему за добычей…

— Ну и как тебе новая игрушка, Андрей? — поинтересовался Михаил у бывшего своего оруженосца, когда они закончили с замерами.

— Просто нет слов, Михаил Федорович. А если к ней получше приноровиться, так и вовсе получится на загляденье.

— Помнишь, ты хотел в постоянный состав дружины?

— Помню.