Реформатор

Вскоре лодки с диверсантами подошли к берегу, и дружинники бросились бежать к противоположному берегу косы. Однако к этому времени от крепости подошли солдаты, и русичам вновь пришлось устанавливать свои пищали. Только на этот раз их было два десятка. Если каменная картечь против доспешных воинов была откровенно слабым аргументом, то ядра оказались в самый раз.

Сначала лучники заставили противника сбить строй, чтобы укрыться от стрел. А когда это случилось, венецианцы поплатились. Двадцать керамических шаров буквально разметали строй из полутора сотен солдат. Не успели они прийти в себя, как на них навалились три десятка дружинников силового прикрытия. Это была даже не драка, а избиение, перешедшее в рубку бегущих.

Впрочем, увлечься погоней пограничникам не дал Данила, засвиставший общий сбор. Вот некогда им тут заниматься догонялками…

— Славно поработали, — наблюдая за клубами дыма, вздымающимися за песчаной косой, удовлетворенно произнес Михаил.

Эскадра разделилась, выйдя к точкам сбора диверсантов. В одном из мест им попытались противодействовать четыре боевые галеры. Но с ними достаточно быстро разобрались с помощью все той же неизменной артиллерии. Правда, ставку пришлось делать не столько на греческий огонь, сколько на ядра. Странное дело, но венецианцы достаточно успешно справлялись со средневековым напалмом.

— Да уж. Теперь у них остались только кустари-одиночки, — утирая лоб, согласился безопасник.

— Ну это ненадолго. Очень скоро верфи возродятся, как птица феникс. Но зубы у этих торгашей поболят. Тем более если мы приберем еще парочку их конвоев. Потери?

— Четверо ранены. Один серьезно. Легко отделались.

— И с явным барышом. Кстати, не мешало бы выяснить, отчего эти галеры не захотели гореть.

— Может, ромеи что-то намудрили с греческим огнем? — предположил безопасник.

— Я лично проверил каждую амфору. В них греческий огонь.

— Ясно. Буду выяснять, — вздохнул Данила.

Глава 25 Переяславль

Давненько он не заглядывал в Переяславль, хотя тот и находится по соседству. Опять же речным путем в Киев или в Чернигов его не миновать. Но Романов предпочитал здесь не останавливаться, выбирая стоянки гораздо выше по течению. Тут ведь дело такое, что, переступив за городскую черту, можно оказаться и в порубе[15]. А там и в руках заплечных дел мастера. Уж больно у Михаила отношения с князем Ростиславом не складывались. Но теперь те времена в прошлом.

Федору, безопаснику, приставленному к младшему Всеволодовичу, пришлось изрядно потрудиться. Но за прошедшие четыре года все же удалось-таки склонить Ростислава в нужную сторону. Труднее всего пришлось с возвращением в фавор боярина Трепова. Уж больно князь противился этому. Пару раз бывало и такое, что отстранял от себя Федора за излишнюю назойливость.

После чего тот сменил тактику. Начал приводить в пример великих политиков прошлого, черпая примеры из многочисленных книг. Предоставляемых и Михаилом в том числе. На хорошее дело не жалко. А книги тут стоят изрядно. Он уже наладил печатный двор. Но там пока верстают только учебники, книги и сборники трактатов, необходимые для обучения в школе и основанном в позапрошлом году университете.

Так вот Федор напирал на то, что еще древние учили тому, что, какого бы великого ума ни был муж, самому ему везде не поспеть. А потому великая мудрость заключается не в том, чтобы разбираться во всем, а в умении подбирать себе помощников. У Цезаря было множество помощников. Ведь с кем-то он проводил советы, кто-то командовал легионами и выполнял его волю. Но помнят только о нем. Брут остался в памяти как его убийца. Антоний как неудавшийся наследник. А кто они без Цезаря? Вот и ему следует поступать так же.

Такой подход в итоге возымел действие. Мало, что Горыня вернулся в княжьи палаты, так еще и в Михаиле князюшка перестал видеть… Нет. Врагом он ему как был, так и остался. Но теперь у них эдакое перемирие. Ну, глупо же не воспользоваться выгодой от мирного соседства. Тех же мастеров в Пограничном готовят. Да оружие оттуда идет по приемлемым ценам. Как и товары, которые на пользу княжеству.

Но так-то Ростислав ничего не забыл. И Федор зудит ему на ухо, мол, правильно все. Так и надо. Пусть Романов считает, что всех перехитрил. Да только никто ему ничего не простил.

Михаила подобная постановка вопроса полностью устраивала. Потому что младший брат за старшего был готов в огонь и в воду. А еще хотя и гордец, но не глуп, и из него получится знатный полководец. Горячность молодости проходит, переходя в зрелую рассудительность. Есть те, у кого ветер гуляет до самой старости. Но этот не из той породы.

При взгляде с реки город практически не изменился. Все те же деревянные стены. Разве только за ними видны колокольни уже трех каменных храмов. Если первый строили десять лет, то другие два возвели куда быстрее. Дольше расписывали стены по сырой штукатурке. Все же цемент это великое дело.