Реформация

Два года спустя Генрих V умер от дизентерии; гермы не подписали договор. Когда Карл VI сменил его (1422), Генрих VI Английский был коронован как король Франции; но поскольку ему не исполнилось и года, регентом стал герцог Бедфордский. Герцог управлял сурово, но так справедливо, как ни один англичанин не смог бы управлять Францией. Он подавил разбойничество, повесив за год 10 000 бандитов; судите по этому состоянию страны.

Демобилизованные солдаты — декораторы (скорняки), кокильщики (саперы) — делали дороги опасными и наводили ужас даже на такие крупные города, как Париж и Дижон. По Нормандии, словно адский смертоносный прилив, туда-сюда проносились разорение войны; даже в более удачливом Лангедоке исчезла треть населения.29 Крестьяне бежали в города, прятались в пещерах или укреплялись в церквях, когда приближались армии, феодальные группировки или разбойничьи шайки. Многие крестьяне так и не вернулись в свои нестабильные владения, а жили нищенством или воровством, умирали от голода или чумы. Церкви, фермы, целые города были заброшены и оставлены на произвол судьбы. В Париже в 1422 году было 24 000 пустых домов, 80 000 нищих,30 при населении около 300 000 человек.31 Люди ели плоть и внутренности собак. Плач голодных детей преследовал улицы.

VI. ЖИЗНЬ СРЕДИ РУИН

Нравы были такими, каких можно было ожидать в любой стране после столь долгого и трагического отсутствия экономики и правительства. Джеффри де ла Тур-Ландри около 1372 года написал две книги, чтобы наставить своих детей в хаосе; сохранилась только та, которую он адресовал своим дочерям. Это мягкий и нежный том, согретый родительской любовью и встревоженный заботой о девственности, особенно неустойчивой в те времена, когда многие женщины через щедрые грехи попадали под неблагородное презрение. Против таких искушений, считал добрый рыцарь, лучшей защитой является частая молитва.32 Книга отражает эпоху, все еще сохранявшую цивилизованные чувства и нравственное чувство. Семьдесят лет спустя мы встречаем жуткую фигуру маршала де Раиса или Реца, великого и богатого лорда Бретани. Он имел обыкновение приглашать детей в свой замок под предлогом обучения их для хора капеллы; одного за другим он убивал их и приносил в жертву демонам, у которых вымаливал магическую силу. Но также он убивал ради удовольствия и (как нам говорят) смеялся над криками своих замученных или умирающих хористов. В течение четырнадцати лет он следовал этому распорядку, пока наконец отец одной из жертв не осмелился предъявить ему обвинение; он признался во всех этих подробностях и был повешен (1440), но только потому, что обидел герцога Бретани; людей его ранга редко удавалось привлечь к ответственности, какими бы ни были их преступления.33 Однако аристократия, к которой он принадлежал, в изобилии порождала героев, таких как король Иоанн Богемский или Гастон Феб де Фуа, столь любимый и воспетый Фруассаром. В этой трясине распустились последние цветы рыцарства.

Нравственность людей разделяла общее бедствие. Жестокость, вероломство и коррупция были повсеместны. И простолюдины, и правители были одинаково открыты для взяток. Процветало сквернословие; канцлер Герсон жаловался, что самые священные праздники проходили за игрой в карты,* азартных играх и богохульстве.35 Точильщики, фальшивомонетчики, воры, бродяги и нищие днем загромождали улицы, а ночью собирались, чтобы полакомиться добычей, в Париже, на Курсе чудес, названном так потому, что там появлялись в прекрасном состоянии всех конечностей лекари, которые днем выдавали себя за калек.36

Содомия была частым явлением, проституция — всеобщим явлением, прелюбодеяние — почти повсеместным.37 Секта «адамитов» в XIV веке пропагандировала нудизм и практиковала его публично, пока инквизиция не подавила их.38 Непристойные картинки продавались так же широко, как и сейчас; по словам Герсона, их продавали даже в церквях и в святые дни.39 Поэты, такие как Дешам, писали эротические баллады для знатных дам.40 Николя де Клеманж, архидиакон Байе, описывал монастыри своего округа как «святилища, посвященные культу Венеры».41 Считалось само собой разумеющимся, что короли и принцы должны иметь любовниц, поскольку королевские — и многие дворянские — браки были политическими поединками, в которых, как считалось, не должно быть любви. Высокородные дамы продолжали вести официальные дискуссии о казуистике сексуальных отношений. Филипп Смелый Бургундский учредил «двор любви» в Париже в 1401 году.42 Среди или под этой денежной распущенностью предположительно существовали добродетельные женщины и честные мужчины; мы можем получить мимолетное представление о них в странной книге, написанной около 1393 года анонимным шестидесятилетним человеком, известным под именем Парижского Менеджера, или Домовладельца: