Реформация

Развлечения были самыми разнообразными: шашки и шахматы, нарды и кости, рыбалка и охота, стрельба из лука и поединки. Игральные карты попали в Англию в конце XV века; до сих пор короли и королевы одеваются по моде того времени. Танцы и музыка были не менее популярны, чем азартные игры; почти каждый англичанин участвовал в хоровом пении; Генрих V соперничал с Джоном Данстейблом среди выдающихся композиторов того времени, а английские певцы были признаны на континенте. Мужчины играли в теннис, гандбол, футбол, боулз, квоитс; они занимались борьбой и боксом, подбивали петухов, приманивали медведей и быков. Толпы людей собирались, чтобы посмотреть на акробатов и канатоходцев, совершающих подвиги, которые забавляли древность и поражали современность. Короли и вельможи содержали жонглеров, шутов и буффонов, а назначенный королем или королевой Повелитель Непорядка руководил спортом и весельем на Рождество. Женщины свободно перемещались среди мужчин: пили в тавернах, ездили с гончими, охотились с соколами, отвлекали внимание зрителей от сражающихся на турнирах; именно они во главе с королевой судили поединщиков и присуждали золотую корону.

Путешествия по-прежнему были тягостными, но никто не оставался дома — плохой знак для моногамии. Дороги были грязными и пыльными, а грабители не делали различий между расой, полом, классом или вероисповеданием. Трактиры были живописными и грязными, кишащими тараканами, крысами и блохами. Почти в каждом из них продавались кукольные простыни, а добродетели с трудом находили ночлег. Бедняки ходили пешком, зажиточные — верхом, обычно в вооруженных компаниях; очень богатые пользовались новомодными конными каретами — предположительно, изобретенными венгром XV века в деревне Коч. Кареты лордов были украшены резьбой, росписью и позолотой, обиты подушками, занавесками и коврами, но даже в них было меньше комфорта, чем в верблюдах, и они были такими же недурными, как рыбацкая снасть. Корабли были не лучше, чем в древности, а то и хуже; судно, доставившее короля Иоанна из Бордо в Лондон в 1357 году, шло двенадцать дней.

Преступность процветала. Города были слишком бедны, чтобы содержать только добровольную полицию, но все мужчины должны были присоединиться к «крику и воплю» в погоне за убегающим преступником. Сдерживающие факторы искали в суровых наказаниях для немногих пойманных; кражи со взломом, воровство, поджоги и святотатство, а также убийства и измены наказывались повешением на любом удобном дереве, а труп оставляли как предупреждение для других и пир для ворон. Практика применения пыток — как к обвиняемым, так и к свидетелям — получила развитие при Эдуарде IV и продолжалась в течение 200 лет.33 Адвокаты были нарасхват.

Возможно, мы судим эпоху слишком сурово, забывая о варварстве нашего просвещенного века. Сэр Джон Фортескью, верховный судья при Генрихе VI, думал о своем времени более высоко и написал в его честь два знаменитых произведения. В диалоге De laudibus legum Angliae он восхваляет законы Англии, превозносит право суда присяжных, оплакивает применение пыток и, подобно тысяче философов, предупреждает принцев, чтобы они стали законопослушными слугами народа. В книге «Монархия, или Управление Англией» он патриотично сравнивает Францию и Англию: во Франции людей можно осудить без публичного суда, Генеральные штаты созываются редко, король взимает налоги на предметы первой необходимости, такие как соль и вино. Так возвеличив свою страну, сэр Джон пришел к выводу, что все правительства должны подчиняться Папе, usque ad pedum oscula — «вплоть до целования его ног». 34

IV. ЛОЛЛАРДЫ

Архиепископ Арундел в 1407 году подтвердил верховенство канонического или церковного права над всеми светскими законами и осудил как главную ересь любое неприятие папского декрета.35 Оправившись от Уиклифа, церковь в Англии XV века окрепла, а растущее богатство переливалось в ее казну. Частым видом пожертвований стали «капеллы»: люди, ожидающие смерти, платили за строительство часовни и за пение месс, чтобы ускорить попадание их душ в рай. Поскольку в Палате лордов заседали двадцать епископов и двадцать шесть аббатов, а мирян было всего сорок семь, церковь контролировала главную палату парламента. Чтобы компенсировать это, Генрих VII, а затем и Генрих VIII настаивали на праве королей назначать епископов и аббатов Англии из числа подходящего духовенства; эта зависимость иерархии от монархии облегчила капитуляцию духовенства перед утверждением Генрихом VIII королевского верховенства над английской церковью.