Реформы в России в 2000-е годы

Критику судебных разбирательств выражает корпоративный юрист по совсем другим соображениям. Экстраполируя практики, возникшие в сфере защиты прав потребителей, он говорит о «потребительском экстремизме» в сфере трудового права, имея в виду попытки части работников извлечь максимум прибыли («срубить бабло») из «ошибок» менеджеров, возникающих, например, при наложении дисциплинарных взысканий или увольнениях. Напомним, что такая практика имеет место и в других странах. Многие сайты, адресованные работникам, имеющим «разногласия» с руководством, дают советы не только о том, как защитить себя, но и как извлечь выгоду из конфликта. Юрист, специализирующийся на защите интересов работодателей, обмолвился иронически, что не хорошо быть процветающим бизнесменом, потому что это будоражит аппетит… и стимулирует изобретательность сотрудников злоупотреблять положениями Кодекса.

Другой юрист назвал эту ситуацию «новой формой классовой борьбы». Судьи, как правило, просят предоставить документы о финансовом состоянии компании и выносят решение удовлетворить иск работника на том основании, что, мол, требуемая им компенсация незначительна по сравнению с прибылью компании. Тем самым Кодекс не столько регулирует ситуацию, сколько приводит к расстройству системы трудовых отношений.

Другая проблема, ограничивающая привлекательность судов, состоит в их непредсказуемости. По словам одного адвоката «или все понятно, или ничего не очевидно». Поэтому компромисс является лучшим вариантом, поскольку судебное разбирательство – это всегда «лотерея». Произвол судебной системы наглядно иллюстрировала одна из моих собеседников-адвокатов, ссылаясь на соперничество двух столиц: в Москве, как правило, выносятся решения в пользу работодателя, а в Санкт-Петербурге – в пользу работника. Ош также указала на психологический компонент. Будучи сильным профессионалом, который гордится качеством своих аргументов, она вызывает разную реакцию у судей. Одни судьи, доверяя ее профессионализму, просто копируют ее утверждения в судебном заключении, тогда как других судей она раздражает своей ловкостью и они стремятся обосновать противоположную точку зрения. Эти утверждения иллюстрируют вес психологического компонента, a не заботу о справедливости со стороны судей.

Такого мнения придерживaется и большинство работников. Как сказал один профсоюзный активист, объясняя, почему люди не обращаются в суд: «Там нет справедливости. Так почему я должен множить это чувство, участвуя в этом».

Одно можно сказать определенно: юристы далеки от пропаганды регулирования трудовых отношений на основе формального права. Вот экстремальное выражение этого отношения: «Решения могут быть справедливые, но незаконные, а могут быть законные, но несправедливые…самое лучшее решение в любой области права это то, которое пацанское, по понятиям….надо отойти от сугубо жесткой формализации». Это утверждение не является чем-то необычным, за исключением того обстоятельства, что оно принадлежит юристу.

Освоение/усвоение Трудового кодекса

Тем не менее интерес к Трудовому кодексу в обществе довольно велик. Об этом можно судить по количеству полок, занятых изданиями на эту тему в книжных магазинах. «Все учатся», – объяснил мне работник профсоюза. Обучаются «форматированию» реальности в юридических терминах в целях как «наступательной», так и «оборонительной» стратегий. Другими словами, Кодекс является стимулом для правовой грамотности, спрос на юридические знания растет.

Знание закона представляется сдерживающим фактором, своего рода иммунитетом против злоупотреблений, от которых в первую очередь страдают те, кто плохо знают закон («плавают в законе»). Знание формальных норм используется прежде всего как профилактическое средство и ресурс удачного ведения переговоров по поводу спорных вопросов с работодателями. Но правовая грамотность приводит также к росту числа судебных исков, инициированных работниками.