Регенство Бирона. Осада Углича. Русский Икар

– Слышала об этом. Впрочем, ему в Польше будет веселее жить, чем здесь. Помнишь ли, как мы там веселились?

– Ах ты, глупенькая! Ты по себе судишь.

– До почему же ему там не повеселиться, пока его не отобьют у поляков? Феодосий ведь говорил, что русские во что бы то ни стало освободят царя. О чем же ему горевать?

– Сколько крови должно пролиться из-за этого! Долго еще ждать нам счастливых, радостных дней!

– У тебя все печальные мысли. Оставим этот разговор. Скажи лучше, скоро ли твоя свадьба?

– Теперь не то время, чтобы об этом думать.

– Как не то? Ах, да, я и забыла, что завтра наступает Великий пост.

– Пост и пройдет, но свадьбы моей ты не дождешься. Вероятно, Илларион и Феодосий не будут уже тогда в Угличе.

– Да где же они будут?

– В походе.

– Ну вот, опять поход! Только и слышишь про походы! Как они мне надоели!

– Что делать, Лидия. Будем молиться Богу, чтобы послал скорее России мир и тишину.

– А знаешь ли что, сестрица? Где мы будем завтракать и есть блины сегодня? Отгадай.

– В большой нашей комнате, я думаю. Где же нам завтракать?

– Нет, ты не отгадала. Какой чудесный вид оттуда на Волгу и во все стороны! Я думаю, оттуда верст на десять все кругом видно, как на блюдечке.

– Я не понимаю тебя.

– Видишь ли ты эту угловую башню, к которой примыкает этот вал, а с другой стороны каменная стена?

– Вижу.

– Мы в этой башне будем завтракать.

– Как же это?

– Уверяю тебя. Феодосий любит ходить по стене и по валу и смотреть на свои любезные пушки. Верно, и теперь он там бродит с Илларионом. Я и вздумала зазвать их в башню и удивить неожиданным завтраком. Надобно же стараться развеселить их чем-нибудь: они оба все такие грустные.

– Проказница! Как же ты это придумала? Как тебя часовой пропустил на башню?

– Меня-то не пропустить – сестру начальника крепости! Он было в самом деле не пускал нас туда, то есть, меня и кухарку нашу, Сидоровну, но я так на него крикнула, что он совсем струсил. «Как ты смеешь, негодный, нас останавливать, – сказала я ему, – если нас послал твой начальник? Разве ты не знаешь, что я его сестра?»

– Что же там делает теперь Сидоровна?

– Да, я думаю, уже блины печет.

– Блины печь в крепостной башне! – сказала Евгения, засмеявшись. – Чего только тебе не придет в голову! Феодосий, верно, расхохочется.

– А мне это и нужно. Пусть он хоть ради масленицы посмеется с Илларионом. Мне уже наскучило смотреть на их нахмуренные брови. Я, право, даже забыла, какая у них улыбка и кто из них приятнее улыбается.

– Но, кажется, мы останемся без блинов. Где их печь в башне?

– Мы с Сидоровной нашли там какую-то дрянную печку в маленькой комнате с четырьмя узкими окошками. Часовой сказал нам, что в этой печке в старину ядра калили. А мы будем в ней блины печь. Сидоровна уже принесла вязанку дров и развела огонь. Вон, посмотри, какой там дым идет из башни. Пойдем же, сестрица, отыщем Феодосия с Илларионом и заманим их к нашему завтраку.

Они вышли из дому. Феодосий в самом деле ходил по валу с Илларионом. С ними был еще их близкий знакомый, угличский торговый человек Алексей Матвеевич Горов, седой, почтенный старик.

В то время, когда Евгения и Лидия подошли к ним, Горов, большой охотник до пословиц, отвечая на что-то сказанное Феодосием, кивнул печально головой и сказал:

– Да, да, Феодосий Петрович! Видим мы и сами, что кривы наши сани. Но унывать не надобно. Голенький ох, а за голенького Бог. Может быть, и подойдет к тебе еще подмога.

– Неужели в самом деле суждено нашей родине быть под игом Сигизмунда? – сказал Илларион. – Быть не может! Русские не потерпят этого. Думный дворянин Ляпунов, как слышно, собирает в Рязани сильное войско и хочет идти к Москве, чтобы освободить ее от поляков и приступить к избранию царя всею русскою землею.

– Дай Господи, чтобы это была правда, – примолвил Горов. – Сейчас ничему хорошему не веришь – такие времена!

– Что это? – воскликнул Феодосий. – Посмотрите, какой-то дым вьется около башни. Что там могло загореться?

– Батюшки мои! – отозвался Горов. – И впрямь на пожар похоже!

Все поспешили к башне.

– Это не пожар, – сказала Лидия. – Ты напрасно беспокоишься, Феодосий.

– Что же это, по-твоему?

– Это… так, просто дым идет, но пожара никакого нет. Я тебе в этом головой ручаюсь. Да не спеши ты так! Посмотри, мы с Евгенией совсем запыхались. К чему такая спешка! Поверь, это не пожар.

– Как тебе не поверить.

Все вошли в башню и по узкой лестнице поднялись в верхнюю небольшую комнату. Там был накрыт маленький столик, на котором стояли завтрак, большая кружка наливки и несколько серебряных чарок.

– Что это такое? – удивленно спросил Феодосий, осматриваясь.

– Блины готовы, матушка! – отрапортовала Сидоровна Лидии. – Кажется, хорошо получились.

Все засмеялись.

– Что за проказница! – продолжал Феодосий, нежно потрепав Лидию по щеке.

Сели завтракать. Несколько чарок наливки разогнали мрачные мысли мужчин. Как лучи солнца, проникавшие сквозь узкое окно в темную комнату башни, засияла в их душах надежда. Давно уже не были они так веселы.