Регент

За множество преступлений, не относящихся к тяжким, но за которые раньше полагались или смерть или увечье, вроде отрубания рук, ослепления или оскопления, теперь в соответствии с Судебным Положением, разработанным Клейном, Гортензией и Пражиком — городским Головой Нерова, пройдохой, но очень умным и преданным Олегу и Уле чиновником, теперь присуждались каторжные работы.

Несмотря на то, что десять лет каторги было почти стандартным наказанием, реально все восприняли это Судебное Положение, как высшую милость Олега — не только сама идея разработки такого документа принадлежала ему, но и он же его утвердил. В припечании к Положению указывалось, что срок каторги может сокращаться.

Кстати, Уля в отношении каторжан никогда не жадничала на кратные зачёты сроков. Так работникам карьера, которые заготовили поразившее её по приезду туда количество форм, она приказала зачесть четыре с небольшим месяца работы за год. И была приятно удивлена, с каким энтузиазмом каторжане, эти вчерашние преступники, бродяги, побирушки и просто лодыри, усилили своё старание.

— Да не трясись ты, не съем, — сказала она своему секретарю, вернувшись к себе во дворец, воспользовавшись всё тем же отдельным входом, — Просто имей в виду, что какие бы с кем у меня отношения дружескими бы ни были, ты должен костьми лечь, но никого ко мне без доклада и моего разрешения не пускать. Понятно? Гвардейцы у входа в мои апартаменты не в качестве мебели стоят. И ниндзя тут не просто так твоих помощников изображают. Так что, остановить ты сможешь даже танк, — что такое танк, герцогиня не знала, но это выражение от Олега слышала, а она любила повторять за ним многое — ей это нравилось, хоть брат и говорил ей часто, что попугайничать не следует, — Без твоего доклада ко мне могут входить только три человека — запомнишь? — мой брат, барон Нечай Убер и графиня Гортензия ри, Брог.

То ли он всё перепутал, то ли перестраховался, но когда Уля уже подписывала последний документ — подготовленный Геллой приказ министру финансов герцогства, а по-совместительству теперь ещё и королевства Армину — о выделении денег на строительство нового каскада водяных колёс на Псте, ниже Промзоны, секретарь заявился с докладом, что к герцогине на приём просится господин Нечай.

— Седик, — Уля секретарю улыбнулась, чтобы не пугать его ещё больше, — Барона Нечая пропускай в кабинет без доклада. Если у меня никого нет. Я же говорила.

Тот смутившись поклонился и выскочил за дверь, через которую тут же быстрым шагом вошёл Улин любимый мужчина.

Нечай не стал соблюдать полагающихся политесов — в кабинете они были одни — подошёл к сидящей в кресле герцогине, обнял её сзади и поцеловал в макушку.

— Не устала? — проявил он заботу.

— Нет. Ты где пропадаешь?

— По делам, Уля, как и ты, — он сел справа от неё на стол, немного сдвинув в сторону стопку бумаг, — Как-то у нас неправильно получается. То я в Пскове — тебя нет, то ты здесь — меня нет, — его глаза смеялись и смотрели на неё с любовью, — Я вынужден постоянно тосковать.

— Я тоже, — Уля встала с кресла и прижалась к старому другу и любовнику, — Не хочу сегодня оставаться во дворце. Поехали ко мне в особняк? Или, может, к тебе?

— Куда хочешь. О делах можно и по дороге поговорить, — он снова поцеловал её, только на этот раз в носик.

Рассчитывать на то, что со старым другом детства, с которым у неё были отношения более, чем дружеские, и что давно уже не было секретом, можно будет просто провести беззаботно время было бы глупостью с её стороны. Не то время, как часто любит говорить Олег. Но отставить серьёзные разговоры на какое-то время в сторону у них иногда получалось. В этот раз не получилось.

Нечай начал ей рассказывать и в самом деле по дороге, а заканчивали разговор они уже в её городском особняке. И совсем не в спальне, а в её малой гостиной, примыкавшей к приёмной рабочего кабинета.

Веселившее первое время и Олега, и его соратников соперничество служб Нечая и Агрия и их лично, в последнее время стало вызывать тревогу. Во всяком случае, у Ули. Она любила Нечая и тепло относилась к Агрию, что, впрочем, было взаимным. И ей начало казаться, что её друг детства начинает уже перегибать палку.

— Тебе не надо было передавать их в руки Нурия, — огорчённо сказала она, — Они же, в конце концов раскрылись тебе. Надо было сразу их отпустить. Их сведения очень важны, и Олег их должен получить в кратчайшие сроки. А уж ты ли об этом ему сообщишь или об этом доложили бы агенты Агрия — не суть важно.

— Им надо было сразу моим людям всё рассказать или хотя бы мне, а не упрямиться, — набычился Нечай, — Тогда бы и с нашим главным палачом не познакомились бы. К тому же, Нурию я ясно сказал их не увечить, да он и сам знал. И ничего, кроме подробностей, уже озвученных ими сведений, не выпытывать. Ты же их исцелишь теперь?

— И немедленно, — кивнула она, уже послав Шрека, своего воспитанника, к начальнику тюрьмы, — Агрий понятно, но и Олег будет недоволен. И я тоже недовольна тобой, Нечай. Ты меня разочаровываешь.