Регент. Право сильного (СИ)

— Вот и хорошо, — Гайда слегка похлопала ее по руке. — Тогда переодевайся, а я прикажу перенести сюда твои вещи. Разберешь потом, что оставить, а что выкинуть.

Только к вечеру следующего дня, покончив с суматохой переезда, а также ворохом новых знакомств и обязанностей, Сурия вспомнила о Ликите.

Сперва она боялась, что думать о нем будет больно. Все же, слова, брошенные юношей в гневном порыве, ударили ее в самое сердце. Но первые эмоции схлынули и растаяли со слезами, а на их место пришли совершенно неожиданные мысли.

Всего один день с новыми людьми, искренне увлеченными своим делом, а не сплетнями и кознями — и жизнь заиграла яркими красками. Окажись на месте девушки Шуа, она бы нашла способ отомстить Ликиту, вернув ему оскорбление десятикратно. Янаби бы гордо задрала нос и утопила бы юношу в волнах презрения, Юмна бы рыдала с неделю и на коленях просила прощения за обман.

Сурии не хотелось ничего из этого.

А чего хотелось, она не знала.

Обрывки воспоминаний кружились, наскакивая друг на друга, как торопливые воробьи в саду. Было чуточку обидно, гораздо больше — жаль себя, но все это стирала грусть от понимания, что рано или поздно так должно было случиться.

Лорд регент был прав с самого начала: между ними пропасть, перешагнуть которую по одному своему желанию невозможно.

И все же где-то в глубине души шевельнулась робкая благодарность за драгоценные мгновения искреннего интереса и симпатии, беседы, поддержку, возможность чувствовать себя равной.

Равной кому? Юнцу, такому же как она, лишь начинающему жизненный путь? Регенту империи, в чьих руках собрались десятки нитей человеческих судеб? Сиятельной госпоже, упорно возводящей мир, сотканный из понимания, терпения и прощения? Или просто человеку, чьи стремления и желания достойны того, чтобы их уважать?

Сурия забралась под одеяло, обеими руками прижала к себе подушку и залюбовалась мерцающей лампой, собранной из стеклянных кусочков. Разноцветные пятнышки света чуть подрагивали, танцевали на стенах, разгоняя ночной мрак, делая его уютным и теплым.

Даже если Ликит никогда не станет тем, кто готов пройти ради нее над пропастью, он уже стал тем, кто указал этот путь. И теперь, сделав первые шаги к свободе, неужели она хочет вернуться обратно?

Какая-то часть сознания шептала: докажи, что ты была права, заставь извиниться, заставь раскаяться и попросить прощения. Пусть увидит, как сильно ошибся! И в то же время, вторая часть говорила: отпусти. Перед тобой огромный простор, не бойся, иди дальше, а жизнь расставит все по местам. Сурия даже повторила про себя: “Иди только вперед, не оборачивайся, не дай обидам затянуть тебя в еще одно болото”.

Глаза слипались от усталости, дождь монотонно барабанил в окно, навевая сны, и девушка не стала противиться. Как бы там ни было, завтрашний день она встретит с гордо поднятой головой и твердой верой в то, что достойна права выбрать свой путь.

Глава 40

— Откуда ты здесь?

— Молчи, — тонкий палец лег на губы, предостерегая и дразня. — У нас не так много времени, давай не тратить его попусту.

Утренние лучи озарили комнату, создавая вокруг женщины в многослойных одеждах ореол сияния. Ее пальцы распустили узел пояса, и тяжелая ткань верхнего платья соскользнула с плеч. Она вынула из волос несколько шпилек, снимая ненужное покрывало и позволяя темному шелковому водопаду упасть на спину. В золотисто-карих глазах вспыхнул озорной огонек.

— Что ты делаешь? О Стихии, остановись, не здесь же!

— Почему нет? Стража в коридоре никого постороннего не пустит, — она с жадностью приникла к его губам. — А я скучала по тебе так, что и описать сложно.

Ее руки скользнули под его рубашку, острыми ноготками прошлись по коже, вызвав дрожь.

— Это неправильно, — он невероятным усилием отстранил ее, осторожно, но крепко удерживая за плечи. — Счастье мое, я тоже безумно скучал, но прошу, остановись.

— И не подумаю. Ты ведь хочешь того же самого, что и я.

Она уже добралась до шнуровки его ворота, торопливо распуская завязки, дыхание ее стало прерывистым и горячим.

— Лей! Лейла, умоляю, стой!

Верховный жрец притянул к себе возлюбленную, перекатился на ложе, прижав ее спиной к шелковым простыням. Она тихонько рассмеялась: теплая, нежная, родная, такая покорная в его руках, полная страсти и желания.

— Ого! А ты не так уж сильно ранен, мой благородный господин!

Обращение звучало настолько соблазнительно, что Илияс не удержался и поцеловал ее, начисто лишив дыхания и возможности говорить. Его пальцы ласково прошлись по ее обнаженной коже, спускаясь от ключиц к бурно вздымающейся груди. Губы Лейлы тронула улыбка блаженства.

Однако он все же отстранился, понимая, что еще два-три мгновения — и удержаться от продолжения станет невозможно. Лейла разочарованно застонала и прикрыла глаза.

— Значит, нет?

— Во имя всех богов, стихий и духов! Мы во дворце.

— Знаю. И, заметь, я — впервые.

— Лей!

— Молчу! Ни слова больше, — она обеими ладонями прикрыла рот. — Но знай, что ты многого лишился!