Регулирование экономики и бюрократия

Постоянно приходится иметь дело с непониманием, возможно напускным, различий между исследованием научных экономических проблем и провозглашением экономико-политических постулатов. Если, например, в ходе изучения воздействия твердых государственных цен выявляется тот факт, что декретирование цены более низкой, чем та максимально возможная, которая установилась бы на нерегулируемом рынке, при прочих равных приводит к сокращению предложения, и что, следовательно, твердые цены не ведут к изначально заявленной властями цели, и, более того, их введение как фактор политики удорожания противоречит этой цели, то это не является ценностным суждением. Точно так же не является ценностным суждением констатация физиолога, что употребление в пищу синильной кислоты разрушает человеческую жизнь и что «система питания», которая использует синильную кислоту, противоречит здравому смыслу. На вопрос о том, имеет ли в данном случае место желание накормить или убить, физиология не дает ответа; она лишь констатирует, что создает, а что разрушает, что должен сделать кормилец или убийца, чтобы поступить согласно своему замыслу. Если я утверждаю, что фиксированные цены противоречат здравому смыслу, то это означает: они не достигнут той цели, которую, как правило, желают с помощью этой меры достичь. Если, например, большевик захочет заявить: «Именно потому, что эффект фиксированных цен заключается в том, чтобы прекратить функционирование рыночных механизмов, поскольку они превращают человеческое общество в „бессмысленный^ хаос, я желаю их введения, чтобы как можно скорее достигнуть моего идеала – коммунизма», то с точки зрения теории фиксированных цен ему так же трудно будет возразить, как с точки зрения физиологии трудно будет возразить человеку, вознамерившемуся убить с помощью синильной кислоты. Если аналогичным путем будет показана бессмысленность синдикализма и неосуществимость социализма, то это совершенно не будет иметь ни малейшего отношения к ценностным суждениям.

Объявить все подобного рода исследования недопустимыми означало бы лишить экономическую науку почвы для существования. Мы видим сегодня, как много молодых людей, которые при других условиях посвятили бы себя проблемам экономической науки, бесцельно тратят свои силы, занимаясь работой, не отвечающей их наклонностям и по этой причине почти не приносящей никакой пользы науке. И это потому, что, оказавшись в плену у описанных выше заблуждений, они не решаются посвятить себя более важным в научном отношении задачам.

VII. Исторические и практические аргументы в защиту интервенционизма

Представители историко-реалистической школы, загнанные в угол критикой со стороны экономической науки, апеллируют теперь к «фактам»: невозможно оспорить, заявляют они, что все меры политического вмешательства, которые экономическая теория характеризует как противоречащие здравому смыслу, не только имели место в прошлом, но и будут предприниматься в будущем. Нельзя также отрицать, что их якобы несоответствие поставленным целям не отмечалось на практике. То, что интервенционистские нормы пережили столетия, что после исчезновения либерализма мир вновь управляется с помощью интервенционистской политики, является, по их мнению, доказательством того, что эта система успешно реализуема и что она отнюдь не бессмысленна; богатая литература, в которой историко-реалистическая школа отобразила историю экономической политики, полностью подтверждает правоту доктрин интервенционизма[17].