Rehab (СИ)

Я никогда такого не видел, в России метадон не настолько распространен. Я слышал, что на западе есть метадоновые программы, но это очевидно не было ее последствием. Ведь в программе метадон принимают орально, а Джавед сказал, что он сам искал «синенькую». Зрелище отвратительное. Если бы он не сказал, я бы скорее подумал, что это последствие крокодила. Плоть начинает гнить практически сразу, когда сидишь на этой байде. Было удивительно как Джавед вообще еще ходит с дырками в ногах размером с лунные кратеры. Но даже он не терял надежду, что все еще можно исправить. Мне стало немножечко стыдно за себя. Ведь я считал себя конченным. Считал, что познал всю боль и унижение сполна. Но в сравнении с Джаведом я был просто неоперившимся птенцом. До Джаведа я видел подобное разве что по телику и на ютьюбе. И считал подобные ролики обычной антинаркотической пропагандой. Но вот передо мной появился живой пример того, как наркотики уничтожают организм человека. Еще из-за его рассказов про пах мне почему-то вспомнилось, как после хороших вечеринок, когда до меня уже доперло, что амфетамин укорачивает член до размеров пиписьки трехлетки; я, предчувствуя половую связь, был вынужден глотать виагру. Иначе член бессильно болтался, спрятавшись в собственную кожуру и его невозможно было вставить, разве только вмять во влагалище. Наверное звучит это все по идиотски, но так уж я жил. И может моя озабоченность членом не дала мне вскрыть пах в конечном итоге.

Вместе с Джаведом у нас уже было двое тяжелых в палате. Оба они в основном лежали и бредили. Изредка просили принести им попить. Француз пришел в себя быстрее. Хоть по нему и было видно, что похмелье его еще мучает, но уже стоял на ногах не шатаясь. И речь стала членораздельной. После рвотных процедур, правда, Винсан опять слег на койку. Но уже вечером опять встал и присоединился к нам за ужином. Мы чистили фрукты, упавшие с дерева. Я предложил Винсану мангустин и он с радостью принялся его есть. Он выглядел гораздо лучше, чем с утра. Лицо помолодело. Голос стал уверенным. Появилась даже некая брутальность. У Винсана были густые черные волосы средней длинны, с непослушной зачесанной набок челкой, которая вихром торчала с макушки. Нос у него был с горбинкой, как у многих французов, глаза были черными и выразительными. Он был загорелым и довольно крепким малым. Пока я рассматривал его оценивающе Винсан попросил сигарету у Лу и начал рассказывать о себе.

— Я путешествовал несколько лет после окончания университета. В Таиланде пробыл последние полгода. До Таиланда проблем с алкоголем у меня не возникало. — сказал Винсан.

Никого из нас этими историями было уже не удивить. Каждый рассказал нечто подобное и это стало доброй традицией. Мы не встревали с расспросами, просто слушали и кивали, давая Винсану выговориться.

— Но здесь учитывая дешевизну выпивки я стал уходить в запои. — сказал Винсан и виновато оглядел нас. Я прекрасно понимал этот взгляд полный стыда. — Вечные вечеринки, тусовки, кабаре и клубы. Ну и, конечно же мой возлю… — И тут он осекся на полуслове. Я почувствовал напряжение в его голосе. Он вымученно улыбнулся и сменил тему. — Наркотики мне не нравятся, зато я был друзьях у зеленого змея.

Должно быть в этой недосказанности крылась какая-то тайна, но мы не предали этому значение.

— А как ты оказался здесь? — спросил Рик.

— В Монастырь я попал проездом. Путешествовал из Бангкока на север Таиланда, там я у меня друзья. Эти друзья и черкнули мне на барном чеке маршрут до монастыря. — Винсан достал чек из кармана и показал его нам. В чеке было пробито три бутылки рома и одна текилы.

— Мы выпили их на троих. Ну как на троих… Мои друзья от силы выпили бутылку, а остальное пришлось выпить мне. Ну как пришлось… Простоя хотел пить и пил пока не стал в стельку пьяным и поддатливым. А потом меня посадили на такси и отправили сюда. — Винсан перевернул чек и показал адрес написанный на обратной стороне.