Рэя

Пять дней она с дочкой провела, в роли настоящей мамы. Она её на ночь не бросала, не проводила часами, лёжа в ванной и ублажая себя, не засыпала с ней в кресле от усталости и не вздрагивала по ночам, а помогала, и будила по утрам, в школу провожала и вовремя встречала. Даже вспомнила что такое публичные места для развлечений – побывала там, где можно посидеть, наедине со своими мыслями, почитать и помечтать, провожая взглядом закат.

«Смогла бы так легко провести эту неделю без его денег»? – думала она. «Деньги… Джек был прав, – они дают свободу. А ещё – они вгоняют в рабство. Где та грань и как мне отделить всё то плохое, к чему они приводят? Важно то, у кого ты их берёшь и за что. Зря ему бросала в лицо. И, какая разница «даёшь» ты за деньги или просто так. Это уже, как болезнь, если не можешь отказать. И не стоит искать отговорок».

Она поменяла положение и развернулась лицом к стеклу. На своё бледное отражение было неинтересно смотреть, хотя и лицо посвежело. Всегда, на этом маршруте притягивали взгляд открытые павильоны киноплощадок, где снимались самые культовые фильмы её детства. Это была её мечта, не только попасть внутрь, заблудиться в их искусственной атмосфере, но и стать одной из героинь.

Первое – не сложно осуществить, за маленькую плату, в качестве туриста, а второе – она уже стала тем актёром и играет свою единственную роль, как минимум, лет десять.

Осталось совсем чуть-чуть, и капсула нырнёт в джунгли из стекла и металла. Светло-серые головы высотных домов перехватят лучи солнца, и кабинка причалит к станции. Здесь же, она получила свой заряд от атмосферы полёта; представила, что выше всех, и убедилась, что падать очень высоко. Теперь же, впереди новый год, а далее – новая жизнь, и ей было очень важно понять, как обеспечить себе и своей дочери комфортный полёт, чтобы больше никогда не очутиться внизу. Чтобы не упасть на дно. Не вернуться в мир разврата.

Пока солнце не спряталось за высокими головами небоскрёбов, Рэя прислонилась щекой и прошептала самой себе:

– Я не упаду.

II

Сегодня решила бросить всё и уйти пораньше домой. Подумала: «Элис будет только рада, что мама заглянула к ней в школу». Она отчётливо запомнила то здание школы изобразительных искусств: с одной стороны – прозрачное, с другой – меняющее цвет. Такой себе гигантский утюжок, или нос корабля, но ей больше всего нравился фасад, стоять перед входной дверью и думать, что ты – на краю причала и этот самый нос сейчас расплющит тебя. Но в летние дни, когда входные двери убирались, её не покидало ощущение, что над ней зависла гигантская беззубая акула.

В дни, когда ничего не болело, отметины на ногах не блестели, когда не стыдно было летом выйти в самодельных шортиках и одной только майке, она ходила по бесконечным коридорам галерей, ловила носом запахи из тех, где лепят тела красивых людей, улавливала лёгкий шелест вентиляторов печатных машин трёхмерных объектов… А на стенах, как вертикальные волны, под прозрачным стеклом глазами искала работы её дочери. Хоть Элис и просила этого не делать, но Рэя копировала себе всё до единой мелочи, чтобы потом, когда будет грустно или сильно больно, открыть и улыбнуться.

Она пошла и прихватила с собой рюкзачок, закинув на одно плечо. Решила пойти другой дорогой, по той, где ходят люди, а не по натоптанной тропе, напрямую, через парк и заборы. Наплевать на то, во сколько раз становится длиннее путь – сегодня решилась пройти по тому зеркальному тоннелю, где с одной стороны, за стеклом растут сады, а с другой – можно рассматривать свое правильное отражение, которое потом не возненавидишь.

За первую неделю работы, она стала понимать значение времени на свободе. Когда ты сам себе хозяин – ты выбираешь направление пути. Чем больше свободного времени – ты идёшь не туда, где короче, а где красивее. Её природа такова, что всегда привлекала уличная музыка. Если раньше пробегала, как можно скорей, с замусоренной головой и пошлыми мыслями, то теперь – стояла, по несколько минут слушая настоящую музыку.