Reich wird nie kapitulieren!

— А что… — наконец вымолвил тот. — Интересная идея. Танкового орудия такого еще нет, но подумать над его концепцией можно. Хайнц, пойдем-ка побеседуем с хозяином, пусть выскажет свое мнение. Извините, мы вас покинем, молодой человек.

Карл проводил людей, стоявших у истоков создания танковых войск Германии несколько ошалелым взглядом.

— Что ты им сказал? — появился рядом с ним ухмыляющийся Йоган. — Надеюсь они отправились к папеньке не с тем, чтобы пожаловаться на тебя?

— Нет, на тебя. — криво улыбнулся Геббельс. — Вернее на твое аморальное поведение.

— Это чем же оно аморальное? — подивился Арндт.

— Он еще спрашивает! — делано возмутился его гость. — Ввел на всех молоденьких фройлян свою монополию, друга будущего семейного счастья лишаешь.

Йоган с дружелюбной улыбкой поглядел на стайку девушек их, примерно, с Карлом возраста, которых он развлекал беседой последние минут двадцать, отвернулся и скривился, как от доброй пинты касторки.

— Успокойся, к тебе сегодня только приглядываются, а меня уже год как женихать пытаются. Наешься еще этого счастья. И вообще, я тебя обещал познакомить с… А вот и она!

Арндт ухватил приятеля за руку, и потащил к выходу из залы, в которой общество развлекалось светскими сплетнями, ожидая окончания сервировки стола и последних запаздывающих визитеров.

— Альке! Я уже боялся, что ты не придешь! — воскликнул он, стремительно пролавировав между гостей. — Что же ты заставляешь меня волноваться, кузина?

— Как же я могла не прийти, Ханно? — услышал Карл девичий голосок, и очутился перед… Ну, он решил, что ангелом.

— Карл, это моя кузина, Аделинде Арндт.

Серые глаза, русые, с чуть заметным каштановым отливом волосы, тонкое умное лицо, чем-то напоминающее мордочку лисички, а фигура… Геббельс лишился дара речи.

Москва, Наркомат обороны 30 декабря 1938 г., четыре часа дня (время берлинское)

— Григорий Иванович, ну хоть ты, как начальник ГАУ,[18] на Клима повлияй. — печально произнес Буденный, присаживаясь на стул.. — Ну не машины ж это, а безобразия. Как на такой монстре многобашенной советским танкистам воевать?

— Эх, Семен Михалыч, — вздохнул Кулик, — ты же ж знаешь, ему надобно, щоб во время парада погрознее смотрелись, а не щоб ездили быстро и стреляли метко. А вы опять с ним поцапались чи шо?

— Смысл с ним, дураком, цапаться? — поморщился Буденный. — В одну из бригад тяжелых танков нынче с инспекцией ездили, а там…

Старый кавалерист махнул рукой. Именно в силу своего кавалерийского прошлого он-то как раз и осознавал — один из немногих высших командиров РККА, и как бы не лучше даже немца Гудериана, — какую роль займут танки в будущих войнах XX-го века. Т-26, Т-28 и Т-35 он в этом будущем не видел.

— Ничего, Семен Михалыч. — улыбнулся Кулик, извлекая из сейфа коньяк и пару стопок. — В будущем году БТ-7М серийно запускаем, да и ветераны Испании два прототипа сейчас обкатывают: А-20 с сорокопяткой и А-32 с семидесяти шести миллиметровой Л-10. Советская инженерная мысль на месте не стоит.

Он наполнил ароматным напитком пару стопок, и подвинул одну из них Буденному.

— И ГАУ за этим пристально наблюдает, а где может — там и помогает, ты уж мне поверь. Выпей-ка вот лучше, для сосудов и от нервов полезно.

Маршал и командарм 1-го ранга стукнулись краями стаканчиков.

Шарлотенбург, Зесенер-штрассе, 15 30 декабря 1938 г., четверть пятого вечера

Негодник Йоган умудрился устроить все так, что Карла посадили между ним и Аделиндой, отчего юноша смутился окончательно. В те краткие несколько мгновений, что Арндт представлял Геббельса своей кузине, он ужасно растерялся и не знал что сказать — спасением стал призыв доньи Анны проходить в столовую.

Теперь же Арндт напропалую болтал с кузиной, постоянно пытаясь втянуть однокашника в беседу, однако тот отделывался только невнятными замечаниями. Незаметно наблюдавшая за этим донья Анна легонько улыбнулась, и, склонившись к сидевшей по соседству мачехе Аделинды негромко шепнула:

— Поговори сегодня с падчерицей, Юльхен. Дурой она будет если упустит этого парня.

— О чем ты? — фрау Клара-Юлия Арндт недоуменно воззрилась на хозяйку дома.

— Тише. — та глазами указала на Геббельса. — Кажется однокашник моего сына рядом с Аделиндой скоро и вовсе сомлеет.

— Хм… — задумчиво отозвалась ее гостья, все так же неслышно для окружающих. — Мальчик прехорошенький. Ты думаешь?

— Хорош собой, далеко неглуп — можешь спросить у Хайнца или Фреди, у них после беседы с ним глаза горели, словно фары авто, — к тому же будущий морской офицер, а это многое значит. Погляди, Боргу всего два месяца назад исполнилось тридцать восемь, а он уже капитан цур Зее. К тому же, если сын не приукрашивал в своих письмах, мальчик отличный спортсмен. Впрочем, сейчас услышишь сама.

Донья Анна повернулась в сторону молодых людей:

— Карлито, сын писал о твоих невообразимых достижениях в спорте. Ты не расскажешь мне поподробнее об этом?